Семь троп Питера Куинса

— Через такую изгородь, — заметил Куинс, — никому не пробраться.

— Олень перепрыгивает, иногда лошади, — ответил Гарьен, — но, если задевают ногами за шипы, больше никогда не предпринимают попыток.

Доехав до конца долины, они увидели крестьян, вспахивавших большое поле деревянными сохами. Питер остановил коня и удивленно протер глаза. Такими орудиями не иначе пользовались в библейские времена и уж никак не позднее! Они представляли собой деревянные рогатины — прямой ствол служил оглоблей, а выступавший под острым углом сук играл роль лемеха, конец которого оставлял на земле лишь заметные царапины, не больше. Соху лениво тянула пара быков, останавливавшихся после каждого шага. Муж управлял упряжкой, а жена следом старательно бросала в крошечную борозду зерна кукурузы. Когда отдышался Злой Рок и у самого Питера уши привыкли к тишине долины, до него стали доноситься слабые, отдаленные, но отчетливые голоса людей.

— Чья это земля? — спросил он.

— Сеньора Монтерея.

— Ага! Значит, нам уже недалеко?

— Пока далеко. Мы уже давно едем по его земле. Поглядите назад! — Хуан указал на неровные очертания оставшейся позади горы, разрезанной по склону темным ущельем. — Перевалив через эту гору, — пояснил он, — мы въехали на земли Монтерея. И надо добраться вон до той горы впереди нас, прежде чем покинуть его владения! — И Хуан указал на возвышавшуюся над остальными, пропадавшую в далекой дымке, словно парившую в небе, другую вершину.

— Вот это да! — изумленно воскликнул Питер. — Выходит, у него тут целое королевство!

— Вы правы, сеньор, — поспешил подтвердить его спутник. — Он и есть король!

Питер некоторое время молча переваривал эту реплику. Вскоре долина повернула, и их глазам предстала деревня. Питер аж разинул рот от потрясения. Она походила на виденные им в книгах картинки африканских селений, разве что жилища имели вид прямоугольников, а не цилиндров. Но крыши те же самые, крытые небрежно набросанным тростником. Подъехав ближе, он увидел грубые сооружения, без окон, с дверями, завешенными мешками или одеялами. Все, начиная от замшелых тростниковых крыш, говорило об ужасающих бедности и запущенности, а Питер знал, что мексиканцы, даже живя в бедности, стараются содержать свое жилище в чистоте. Жалкий вид и ничтожные размеры хижин особенно бросались в глаза в сравнении с видневшимся на отдалении внушительным белостенным домом, со всех сторон окруженным затенявшими его деревьями.

— Разве это по-королевски — держать в такой нищете своих подданных? — полушутя, полусерьезно бросил Питер.

— Об этом лучше спросить сеньора.

С тех пор как они въехали в пределы поместья, Хуан при упоминании хозяина пользовался лишь этим обращением, как будто оно подчеркивало достоинство Монтерея полнее, чем, скажем, титул принца или герцога.

— Не разгневает ли его такой вопрос? — полюбопытствовал Питер.

— Его не разгневает никакой вопрос, — спокойно сообщил Хуан. — Он выше этого.

— Живущий в таком доме человек, — заметил Питер, — может позволить себе быть выше гнева. Поглядывай себе с высока из окна на прозябающих в нищете жалких обитателей этих лачуг и спи спокойно!

— Знаете, как ответил бы на это сеньор?

— Как?

— Он сказал бы, что его единственная забота — дать своим людям счастье.

— И он подумал бы, что я этому поверю?

— Послушайте, сеньор Куинс, — всегда ли счастливы богачи?

— Разумеется, нет.

— А всегда ли невеселы бедняки?

— Тоже нет.

— Тогда вы признаете, что и эти бедняки тем не менее могут быть очень счастливы?

— Вполне возможно.

— Так и есть на самом деле, сеньор. Спросите их. Но можно обойтись и без вопросов. Послушайте, как они поют. Прислушайтесь к их голосам. Посмотрите на их лица. Счастливее их нет никого в Мексике, и они подтвердят вам, что они самые счастливые люди на свете!

— Не может быть, Хуан.

— Тем не менее это сущая правда. И еще они скажут, что всем обязаны сеньору.

— Что их убеждает в этом?

— Это правда, что они работают на него и в урожайные годы приносят ему кучу денег. Но что бывает, когда урожай плохой?

— Ну?

— Им бы пришлось голодать. И вот тогда-то сеньор открывает им свои хранилища. Каждый работник получает достаточно. Он, его жена, даже самые малые дети. Скажем, бедняк заболел. Будут ли голодать его дети? Помрет ли он? Нет, сеньор посылает доктора ухаживать за бедняком, шлет семье пропитание. Вот в чем состоит его забота. А теперь представьте, что работник не поладил с кем-то из надсмотрщиков. Его не прогоняют, как в других местах. Его вызывают на суд. Как вы думаете, кто судья?

— Сеньор?