Семь цветов радуги

Когда Макаркина услышала гудок машины у соседней хаты и узнала, что Сережка ведра собирает, она бросилась домой и со злорадным трепетом ожидала стука в дверь. Сейчас придет этот малец, тут уж она ему все выскажет... Она ему покажет ведро! Она всех на ноги поднимет!

Но машина проехала дальше и остановилась у других соседей. Макаркина подождала еще немного: может быть, вернется? Нет, Тетеркин и не собирался заезжать к Макарихе, помня инструкцию бригадира ОКБ.

Этой обиды баба не могла простить. Ее опять обошли. К ней даже не хотят обращаться. Ну, погодите же!

Прошло несколько дней. Кое-кто из колхозников уже побывал на строительстве, даже старая бабка Кузьминична решила подивиться на затею комсомольцев. Макаркина уговорила ее послать девчонку за ведром, потому что уж очень ей понадобилось эмалированное ведро Кузьминичны - сметану собрать. "Чего его там зря по песку ребята будут возить? - уговаривала Макаркина. - Мое простое железное ведерко девчонка отнесет и обменяет его на ваше. Уважьте, Марья Кузьминична!"

Почему не услужить соседке? Ведь как просит! Макариха отдала девчонке ржавое ведро, причем с тайным умыслом нацарапала на донышке свою фамилию. Теперь у нее есть предлог для того, чтобы заявиться на бугор. Она им покажет, этим мальцам, как ведра собирать! Она по всем деревням расскажет, до чего тут в Девичьей поляне докатились.

Макариха шла по проселку и торжествовала. Сияющая лампа над холмом служила ей путеводной звездой, и эту звезду она сейчас ненавидела всем своим существом.

Ночь выдалась темная, черно вокруг, и так же черно было на душе Макаркиной. Ей рассказывали, что комсомольцы роют на бугре яму, в которую будут собирать электричество, потому что его сейчас не хватает для всяких штук.

"На скотном дворе коровам понадобились лампы, - со злобой думала Макариха. - В птичник электричество провели. Курам на смех! Потому как эти куры зимой без света нестись не желают. Вот до чего комсомольцы додумались! Клуб начали строить, чтобы всяким там вертихвосткам комедии представлять да танцы разводить. А за каким лешим нам, колхозникам, все это сдалось? Наших кровных денежек, небось, ухлопают побольше, чем прошлый год. Сказывают еще, что через это электричество хлеб поливать начнут. "Ну, до чего ж обманывают народ! возмущалась она. - Мыслимое ли это дело, - все поле полить? Да тут на свой огород воды не натаскаешься, руки, ноги отваливаются... Туману в глаза напускают! Учеными все стали, а мы и без учености проживем, У Ольгушки Шульгиной ума, что ли, набираться будем? Понятие тоже имеем..."

Макаркина свернула с дороги, чтобы пройти напрямик. Она путалась в сухой траве, какие-то колючки цеплялись за подол юбки. Бранясь, Макаркина отдирала их и с каждым шагом словно еще больше подогревала в себе отчаянную злость. Сейчас эта злость, как липкая кипящая смола, могла вылиться на голову любого встречного.

Неожиданно на пути оказалась канава, Макариха знала, что ее здесь никогда не было. "Неужто успели вырыть?" - подумала она, но тут же отказалась от своего предположения. С обеих сторон канавы возвышались небольшие валы, покрытые травой и полынью. Нигде ни горстки земли, будто канава эта была прорыта еще в прошлом году и ее края успели зарасти травой.

Намереваясь перепрыгнуть через канаву, Макаркина поскользнулась и шлепнулась вниз. На всякий случай она заголосила в расчете на то, что ее кто-нибудь услышит. Только злыми кознями выдумщиков-комсомольцев Макаркина могла объяснить происхождение канавы. Они нарочно вырыли ее на дороге, дерном песок прикрыли, будто все так было издавна.

Никто на ее вопли не откликался. Кряхтя и охая, Макариха побрела по дну канавы.

Из-за облака выглянула луна. Вдали застучал мотор. Его властный голос поднялся над затихшими полями.

Макаркина замедлила шаг. "Небось, Тетеркин забавляется, - подумала она и зашагала быстрее. - Вот дьявол навязался на нашу шею; скоро вокруг деревни всю землю разворочает, ни пройти, ни проехать".

Продвигаясь дальше по дну канавы, Макаркина заметила движущийся трактор. Он уходил от нее, словно не желая встречаться с назойливой бабой.

За машиной тащился плуг, оставляя позади себя длинную канаву с ровными, будто обструганными стенками. Но совсем не то удивило Макаркину.

В свете луны она увидела, что впереди плуга двигались взад и вперед плоскости. Они срезали верхний слой почвы, приподнимали ее над канавой и останавливались. Когда лемехи отваливали в сторону выкопанный грунт, плоскости раздвигались и, как на ладонях, осторожно опускали на отвалы срезанный ими дерн. Машина работала умно и четко, оставляя за собой прямую линию канала.

Трактор остановился. Послышались голоса, из кабины выпрыгнули Тетеркин и маленький московский техник.