Семь цветов радуги

— Стеша, скажите, у вас в колхозе партийная организация есть?

— Сейчас очень маленькая, потому как почти никого здесь не осталось из старых коммунистов, кроме председателя нашего колхоза Анны Егоровны Кудряшовой и Никифора Карповича Васютина. — Она по обыкновению быстро затараторила: Никифор Карпович на фронте был сильно ранен. Думали, не выживет, но он крепкий оказался. Теперь работает инструктором райкома. а живет больше всего у нас. В каждое дело вникает, все насквозь видит. Говорит нам: «Вы комсомольцы — сила. Докажите». Помогает во всем, сам вроде комсомольца, такой же неугомонный. Электростанцию нашу знаете?

— На холме? Видел…

— Опытная, — важно заметила Стеша. — Такой нигде нету. Это Никифор Карпович уговорил какой-то там институт поставить ее на пробу в наш колхоз.

— Вот как? — удивился Багрецов и подумал, что, быть может, и метеостанция, ради которой они сюда приехали, тоже поставлена в этом районе по просьбе Васютина. Впрочем, зачем колхозу нужна эта метеостанция, если все показатели принимаются и расшифровываются только в Москве?

— Еще один вопрос, Стеша, — обратился к ней Вадим. — Что это такое? — он прутиком указал на вычерченные им буквы.

Девушка нагнулась, словно стараясь лучше рассмотреть буквы, затем искоса взглянула на гостя.

— Не пойму, о чем вы спрашиваете, — нарочито небрежным тоном проговорила она, моргая коротенькими ресничками. — Это загадка, что ли?

— Может быть, вы поможете мне ее разгадать? — оказал Вадим, внимательно наблюдая за девушкой. Он почувствовал, что она не хочет объяснить смысл этих букв. Вдруг за ними и скрывается таинственное исчезновение Ольги вчера на холме. А что это была она, теперь он не сомневался. Почему Стеша замалчивает то, что ей безусловно известно? Неужели и она и Ольга считают, что есть основания не доверять московским техникам? Что за тайна кроется в Девичьей поляне?

— А скажите, откуда вы взяли эти буквы? — спросила Стеша, взглянув на Багрецова.

— Из графика на стене, — едко заметил Вадим.

— Тогда я отгадала.

— Что же это означает?

— «Обыкновенные Крупные Буквы», — Стеша рассмеялась и вскочила с бревен. — Идемте танцевать.

Вадим вежливо отказался. Он чувствовал себя обиженным.

Стеша упорхнула и даже не оглянулась. Через минуту она уже кружилась с каким-то парнем.

Среди танцующих бродил юноша с фотоаппаратом. Он уныло и неодобрительно косился на тусклую лампочку. На просьбы девушек сфотографировать их он только вздыхал и мрачно говорил: «При таком свете ничего не получится. Не та экспозиция…» Как потом узнал Вадим, юноша увлекался цветной фотографией. Большие портреты передовиков колхоза для доски почета заказывались только ему.

Возле бревен примостились два старичка. Они вынесли из хаты тонконогий столик и сейчас склонились над ним. На шахматной доске, как заметил Вадим, свирепствовал черный конь…

Багрецов хотел было уже подняться и уйти, не дождавшись ни Ольги, ни Бабкина, когда к нему, прихрамывая, подошел пожилой человек с палкой.

— А где же ваш товарищ? Уж не заболел ли с дороги? — участливо спросил он.

— Нет, спасибо, здоров. Садитесь, пожалуйста.

— Я-то вас знаю. Ну, а что касается меня, то фамилия моя Васютин… — Он пристроился на бревнах, положив около себя палку. — Так… Осмотреться вы уже успели? Прошу сказать чистосердечно, чего вам не хватает.

— Работы, — искренно ответил Багрецов.

— Значит, времени свободного много? — задумчиво спросил Васютин, пощипывая короткие седоватые усы.

— Мы заняты четыре часа в сутки.

— Комсомольцы?

Вадим кивнул головой.

— С Ольгушкой говорили?

— С Шульгиной?

— Вот именно. Впрочем… тут дело не такое простое. Я сам с ней поговорю, — он снял фуражку и повесил ее на палку.

— Понимаете, Никифор… — начал было Багрецов и запнулся.

— Карпович, — подсказал Васютин.

— Так вот, Никифор Карпович, хочется сделать что-то очень нужное. Я многого не понимаю, но мне кажется, что в колхозе, как и на производстве, тоже надо вводить всякие новшества. Здесь тоже нужны изобретатели и рационализаторы.

— Есть у нас такие, — с заметной гордостью сообщил Васютин. — Впрочем, я вас слушаю. Рассказывайте.

— Мы с товарищем поставлены в тяжелое положение, — продолжал Багрецов, ободренный вниманием. — У себя в лаборатории мы считаемся почти что изобретателями. Но не в этом дело. У нас много рационализаторских предложений, особенно у Бабкина, хотелось бы здесь стать полезным и в этом направлении, но ведь надо хорошо знать ваше производство.

Никифор Карпович молчал.

— Вы не поймите меня, товарищ Васютин, что мы хотим таким образом отойти, как говорится, от насущных потребностей колхоза. — Вадим вытащил пахнувший одеколоном платок, но тут же смутился и сунул его в карман. — Мы с радостью будем делать то, что нам поручат. И полоть и навоз возить… как сказала Анна Егоровна.

Васютин молодо рассмеялся.

— Так и сказала: «навоз возить»?

— Да, она жаловалась, что выдумщиков у нее много, а таким обыкновенным делом некому заниматься.

— Это Кудряшова со зла. Последние две недели тучей ходит. А вообще понять ее нетрудно. У нас особое положение, Вадим… Позабыл, как вас по батюшке?..