Семь цветов радуги

Чувствуя себя в новой роли «главного инженера», Вадим размечтался. Пусть в маленьком масштабе, но это все-таки строительство! Каждый должен отвечать за порученный ему участок. Нам нужен и начальник стройки, и главный инженер, затем начальники отдельных участков. Надо правильно расставить людей…

Багрецов стал составлять «штатное расписание». «Первым идет начальник. Потом его заместитель. Одного мало, не справится, и, кроме того, на настоящих строительствах, наверное, их несколько. У нас в институте и то три. Затем, конечно, полагается главный инженер…»

Вадим взял свою тетрадку с расчетами, дневниками, стихами и стал записывать.

«Дальше надо назначить начальников участков по строительству бассейна, монтажу турбины, по рытью каналов, по монтажу насоса… Наверное, должен быть человек, кто все это дело планирует. Значит, еще плановик, потом диспетчер. А кто же будет доставать в городе трубы, провода? Инструмент кое-какой тоже понадобится. Нет, без начальника снабжения не обойтись, — решил Вадим. — Правление колхоза выделяет средства на закупку этих вещей. Кто-нибудь деньгами должен ведать? Значит, запишем бухгалтера…»

Уже был составлен довольно внушительный список начальников. Багрецов посмотрел в зал, словно выискивая среди комсомольцев подходящих людей на замещение этих должностей. Ему показалось, что дело это нетрудное, — пожалуй, каждый из членов ОКБ справится с любой работой. Еще бы! Новаторы, изобретатели, — можно сказать, цвет колхозной интеллигенции…

«Ну, скажем, Буровлев, — думал Вадим. — Разве он не сможет быть хорошим организатором у себя на участке? Предположим, что Буровлев будет начальником участка по строительству водоема, — отметил у себя в тетради Багрецов. — Копытин, может быть, подойдет как заместитель начальника всей стройки…»

Так, увлеченный новым для него делом, техник расставлял кадры на строительстве. Конечно, он и не предполагал, что его предложения примут всерьез, ведь он почти никого здесь не знает, но все-таки надо заранее представить себе, с кем ему придется работать.

Наконец все подсчитано. Математика очень простая, а результат неожиданный.

Оказалось, что на строительстве работать некому. Всех Багрецов назначил начальниками. У начальника участка Буровлева не оказалось ни одного землекопа для рытья водоема.

«Действительно, людей не хватает», — решил «главный инженер» и тут же начал сокращение штатов своего разбухшего управленческого аппарата.

Когда осталось всего пять человек: начальник, главный инженер и руководители трех участков, Вадим аккуратно переписал эти должности и спрятал листок в карман. По данному вопросу он обязательно должен поговорить с Никифором Карповичем. Васютин не так давно был на Украине, в Черкасском районе. Он рассказывал, что видел там большие колхозные стройки. Двухэтажное каменное здание Дворца культуры строят чуть ли не за два месяца… Начальников нет, один десятник.

«Идеальный аппарат управления! — подумал Багрецов. — Может быть, поэтому и скоро все получается?» — наивно, но не без оснований предположил он.

Глава 4 КОМСОМОЛЬЦЫ РЕШАЮТ

А я

раскрываю

мое ремесло

как радость,

мастером кованную.

В. Маяковский

Перерыв еще не закончился, но все уже спешили в класс. Сейчас будет разговор о Тетеркине.

Анна Егоровна задержалась у входа. Она ждала, когда закроют дверь, и тогда можно без свидетелей быстро выкурить в коридоре папиросу. Никто не знал об этой ее тайной слабости. Разве вот только механик? И как это она тогда не убереглась… (вспомнила Кудряшова случай в правлении). «Газета сгорит, Анна Егоровна».

«Ему бы все насмешничать, — недовольно думала она, затягиваясь и сразу выпуская дым. — Побыл бы он в моей шкуре. Председатель колхоза, а цыгарку прячет в рукав, будто этому председателю, как какому-нибудь мальчонке, уши сейчас надерут».

Она прислушалась к шуму, доносящемуся из класса, и подумала, что, собственно говоря, уши драть будут сейчас Тетеркину, и ей почему-то стало его жалко.

«Проступок Тетеркина ребята, конечно, по справедливости разберут, — мысленно как бы утешала она провинившегося механика. — Но, что и говорить, моргать глазами перед своими же товарищами — дело, не подходящее для комсомольца».

Кудряшова вошла в класс уже после того, как Ольга доложила собранию о существе дела.

— Пусть сам скажет, чего это с ним приключилось, — тонким голоском крикнула с места курчавая Фрося. Лицо ее стало красно-оранжевым, как мандарин.

— Правильно, — поддержали ее ребята. — Пускай сам говорит.

— Придется тебе сюда выйти, товарищ Тетеркин, — обратилась к механику Ольга. — Объясни собранию, как из примерного комсомольца ты стал нарушителем дисциплины.

Механик еле освободил свои ноги из-под низкой парты и тяжело приподнялся. Повернувшись к товарищам, он, не глядя на них, упрямо проговорил:

— Мне объяснять нечего. Шульгина правильно доложила.

Послышался недовольный ропот.

— Ты в прятки с нами не играй, Кузьма! — хрипло выкрикнул Буровлев. — Рассказывай по-честному, как ты сам понимаешь свои художества.