Семь тысяч сто с хвостиком (СИ)

- Будете отселе выполнять все указания господина особого обыщика Тимофея Андреевича Романцева.

Десятник встал и поклонился указанному мужчине, а потом и голове. Сев обратно, он сжал шапку сильной рукой и молвил.

- А что Леонтий Еремеич нам надобно выполнять? Ежели идти на татей, ты мы готовы хоть зараз!

- У вас нонче несколько иная забота, - отрезал голова.

- Пока нам предстоит вести беседы с посадским людом и дознаваться что тем ведомо о ляхах и их посулах.

- Так мы не обучены таким делам!

- Вам и не следует это делать. Это моя головная боль, а ваша оказывать мне посильную и всякую другую помощь!

- Стало быть нам зараз не нужны ни пищали, ни бердыши, ни сабли?

- Не торопись, Захар, - Романцев опередил открывшего было рот стрелецкого голову и спокойно, проникновенно, но довольно тихо сказал. - Выполняя мои указания не ведомо, что может приключиться. И пищали, да бердыши вам не надобно оставлять дома, они могут пойти в дело хоть зараз, хоть завтра...

- А что ж нам господин хороший предстоит делать?! - все еще с гонором громко спросил десятник.

- Ты, десятник, знай свое место! - прикрикнул Леонтий, возмущенный поведением своего стрельца. Ежели сказали тебе поступить в распоряжение господина особого обыщика, так будь готов выполнить любые его поручения, а не спрашать попусту! Сказано - выполни!

- Так я же не супротив! - Захар уже смиренно стал оправдываться. - Я токмо хотел узнать, в чем наша забота. Мои орлы готовы хоть зараз в баталию вступить, а я им скажу, что надобно укрываться в слободке!

- Да не укрываться! А мы, Захар будем первые смотреть в глаза ворогам и татям! Но чтоб так было, надобно найти их. Одни будут гнаться за ними по пятам и не знамо догонят ли, а другие умом да хитростью их поймают! - терпеливо объяснил Тимофей, понимая, что от взаимопонимания с десятником зависит его успешный труд.

- Ясно, батюшка, не серчай на меня, - примирительно произнес Котов, - впервые предаёмся такому делу...

- Господин стрелецкий голова, - Тимофей посмотрел на Леонтия, - сказывал ты знакомы тебе все сведущие людишки, что извещали о кромоле?

- Имеется список таковых, - кивнул головой стрелецкий начальник.

- Выдай его мне и проводи меня с десятником в избу допросную.

- Подьячий! - крикнул Леонтий подьячему. - Живо дай список видоков и послухов!

Подьячий соскочил со своего места и подбежал к стрелецкому голове, держа в руках свиток грубой бумаги. Леонтий развернул его, бросил в него быстрый взгляд и протянул Тимофею.

- Вот батюшка смотри, - сказал он обыщику, а потом, повернувшись к приставу, приказал тому. - Проводишь господина обыщика в губную избу, представь ему губного старосту и обеспечь господина особого обыщика всем необходимым!

- Слушаюсь, батюшка, - поклонился пристав и замер в ожидании того, когда Тимофей встанет и будет готов следовать за ним.

Романцев пробежал взглядом по содержимому бумаги, свернул ее и, встав из-за стола, натянул на голову свою дорогую шапку.

- Захар, скажи своей десятке подходить к допросной избе, и сам за ходи, я буду тебя ждать!

Вслед за приставом он вышел из избы оставив Леонтия выполнять свои обязанности, предписанные воеводой и смутным временем. Захар, когда они вышли во двор, собрал свою десятку и в ее сопровождении пристав повел Тимофея в губную избу. Она оказалась недалеко и им пришлось пройти всего с четверть версты.

- Вот батюшка, здеся, - поклонился пристав обыщику, открывая перед ним дверь натопленного небольшого сруба.

- Хорошо, ступай! - сказал Тимофей. Он не стал пока заходить в избу, а на крыльце повернулся к стрельцам, которые молча шли за ним всю дорогу до допросной избы во главе с десятником. - Братцы! Наше дело не менее важное и опасное, чем у других! Враг, облачившийся в своего, опасней нежели тот, что открыто пуляет в вас из пищали! Надобно найтить оного и помешать задумкам ворога государева, ляхам и смутьянам. Тепереча вы пойдете по хатам и начнете приводить сюда послухов, кои знают больше остальных.

Оставив стрельцов ожидать возле избы, Тимофей с Захаром вошли внутрь избы. Там их встретил губной староста, мужик пятидесяти лет от роду, здоровенный, с густой рыжей бородой и такой же копной волос. Он, видимо был уже предупрежден о появлении начальства из самой Москвы. При появлении Тимофея и Захара он встал и довольно низко поклонился.

- Здоровья желаем тебе господин особый обыщик!

- И тебе не болеть! Случаем не староста ли ты?

- Губной староста, правда твоя!

- Как звать? - спросил его Романцев.

- Филипп Николаев сын Кривонос, - представился губной староста.

- Один здесь или есть помощники?

- Есть пара... один подьячий излагает все на бумаге, а второй, милчеловек, трудится, развязывая языки молчунам.

- Добро. Где теперь они?

- Так по домам сидят, ночь никак на дворе!

- А ты ж чего сидишь здесь, а не с женой?

- Наказали тебя ожидать...

- Трудиться тепереча будем вместе. Зови своих помощников!