Семь желаний

В коридоре и на лестнице царила мертвая тишина. Казалось, что в особняке уже нет никого, кроме меня и покойника. Я спустился на первый этаж и постучал в комнату Леры. Она открыла почти сразу, без долгого выяснения, что мне надо. Лицо ее было заспанным, платье помятым. Щурясь от света, она села на диван, на котором, по-видимому, только что спала.

– Думала, минутку подремлю, – зачем-то начала оправдываться она. – А который час? Уже половина третьего? Это ужасно. Я в новогоднюю ночь до половины первого с трудом выдерживаю.

Она нацепила очки и рукой пригладила волосы.

– Лера, – сказал я голосом, каким выносят приговор. – Тебе здорово не повезло. Ты просила меня помочь тебе, но вышло все наоборот.

– Как – наоборот? – не поняла девушка.

– Открой окно! – приказал я.

– Зачем? И так холодно!

– Открой! – с нетерпением крикнул я.

Лера пожала плечами, встала с дивана и подошла к окну. Я внимательно следил за ее руками. Лера открыла шпингалеты с такой же легкостью, как это сделала Ольга.

Видит бог, я держался до конца и не делал поспешных выводов.

– Прекрасно! – сквозь зубы произнес я и сел за стол. – Теперь дерни за решетку, может, выломаешь.

– Зачем? – удивилась Лера, глядя на меня через стекла очков круглыми глазами.

– Чтобы сбежать отсюда! Ягодка моя, ты сидишь по горло в уликах! Понимаешь? Как только откроются перевалы, сюда приедет милиция и увезет тебя в наручниках.

Лера растерянно взглянула на свои руки, представляя, как они будут выглядеть в наручниках.

– Но ведь я не виновата, – негромко сказала она.

– А я не могу это доказать! – крикнул я. – Я, частный детектив, раскрывший десяток сложнейших преступлений, не могу доказать, что Марко убила не ты!

Лера тихо заскулила и стала оседать на диван. Она крутила головой, беззвучно шевелила губами и прижимала руки к груди.

– Миленький, – прошептала она. – Помогите мне! Я не хочу в тюрьму… Мне нельзя в тюрьму… Умоляю вас…

– Ну о чем, о чем ты меня умоляешь?! – рявкнул я и со всей силы грохнул кулаком по столу. – Как в твоей машине оказался «стерлинг»?! Отвечать не задумываясь!!

Я здорово наехал на девчонку. У нее даже очки запотели. Руки ее задрожали, колени непроизвольно приподнялись, и вся она стала сжиматься, словно улитка, которой дали по рожкам.

– Как… – едва слышно сказала она. – К-к-какой термин?

– «Стерлинг»! Хватит притворяться! Я говорю о пистолете!

– Не знаю… никакого пистолета не знаю… – забормотала она, подтягивая к себе одеяло, чтобы закрыться им от меня.

– Но раз ты не знаешь, – тише произнес я, – то я тебе скажу: в твоей машине, под водительским сиденьем, лежит пистолет, из которого был убит Марко.

– Ой, – прошептала Лера. – Мамочка…

– Ты хочешь сказать, что тебе его подкинули?

Лера рассеянно кивнула, потом отрицательно покачала головой, затем снова кивнула. Она была сбита с толку.

– Ты была в туфлях, когда… когда раздался выстрел? – продолжал я допрос, не сводя взгляда с очков Леры.

Она кивнула и прижала ко лбу ладонь.

– Где они? Почему ты сейчас в этих идиотских тапочках?

Лера молча покрутила головой.

– А я знаю, почему ты не надеваешь туфли! – эмоционально зашептал я, вскочив из-за стола и приблизившись к Лере. – Я все знаю!

– Нет, – жалобно произнесла Лера.

– Да! – крикнул я, нависая над девушкой, как мост, находящийся в аварийном состоянии. – Ты последняя, кто видел Марко живым! О чем вы говорили с ним? Правду говори! Правду!

– Не могу, – выдавила из себя Лера. – Если я скажу, то… то вообще не выйду отсюда живой.

– Ты предпочитаешь выйти отсюда в наручниках?

Лера вдруг оттолкнула меня и, взобравшись на диван с ногами, прижалась к его спинке. Тут она дала волю слезам.

– Я так надеялась на вас, – всхлипывая, говорила она. – Они все подстроили… Подменили записку… И пистолет… У меня не было никакого пистолета…

– Подменили записку? – повторил я. – Значит, про потные руки и общественный туалет писала не ты?

– Сто раз уже говорила вам, что не я!

– А что ты писала? – вкрадчиво спросил я, заманивая Леру в ловушку.

– Так… всякую чепуху.

– А точнее? Хотя бы пару фраз!

И я демонстративно вынул из кармана и положил на стол стопку листов с пожеланиями. Лера подняла голову, вытерла нос, протерла краем платья очки.

– Что это? – спросила она.

– Ваши записки.

– Откуда они у вас?

– От верблюда. Что ты писала?

«Вспомни, вспомни!» – мысленно умолял я.

Лера усмехнулась сквозь слезы и, царапая ногтем обшивку дивана, произнесла:

– Я хотела написать что-то умное, но получилась какая-то ерунда… В общем, я написала, что люблю загадки и мне хочется всем гостям загадать загадку, а ответ они узнают на следующей встрече, через год. Но потом поняла, что ведь эту записку сейчас никто не прочитает, значит, про мою загадку никто не узнает…

Она замолчала, глядя на мое лицо. Я не мог поверить своим ушам. Торопливо перебрал листы и выхватил из стопки тот, в котором говорилось про загадки, про встречу через год и шок.

– Еще! – потребовал я и отошел к двери, чтобы Лера не смогла каким-нибудь хитрым способом подглядеть текст на листе.

Девушка, вытирая платком глаза и нос, ответила почти не задумываясь: