Семь жизней. Рукопись неизданного романа

– У нас новый проект, сейчас пишем альбом. Через месяц в тур по России поедем. А барабанщик наш… ну, в общем, спился он… Давай, присоединяйся к нам. Не пожалеешь!

Алик с радостью согласился.

Жизнь вторая. Артём

Артём после службы в Преображенской церкви города А., в которой он нёс послушание алтарника, чрезвычайно волнуясь, позвонил Маше:

– Алло, Маш! Можно я к тебе приеду?

– Зачем? – послышался недовольный голос.

– Хочу поговорить с тобой и… просто увидеть…

– О чём ты хочешь поговорить?

– О нас…

Голос вздохнул.

– Артём, у меня есть молодой человек. Пожалуйста, не пиши и не звони мне.

На колокольне начали звонить, и он отошёл подальше от церкви. Волнение немного прошло.

Просто слышать её голос. Просто знать, что она говорит с ним. Уже это успокаивало его.

– Я приеду?

– Не надо, – твёрдо сказала она, и выключилась.

С Машей Артём познакомился осенью на факультетских курсах по выбору «Православная культура». Не то что бы она сразу ему понравилась или он влюбился в неё с первого взгляда, совсем нет. Не было смысла выделять кого-то из почти двадцати студенток, посещавших этот курс. Они ему нравились почти все, кроме той небольшой группки собственно православных девушек. Их он не любил. Длинные юбки, смиренный взгляд, источающий пустоту, и совершенная непривлекательность, как будто некрасавицы идут в церковь, ища исцеления от своей некрасоты. И потом ему казалось, что они просто хотят выйти замуж. Когда одна молодая клиросница в Преображенском храме начала выражать симпатию к нему, он, не колеблясь, грубо отверг её. Другое дело те, «неправославные». Его притягивал блеск их глаз, заставляли трепетать их женственность и соблазнительность. Их загадочность и шарм.

Маше очень нравилось всё, что связано с православием. То, что читали на курсе, похоже, было недостаточно для её увлечения. Может быть, это к концу курса и сблизило Артёма с ней.

У них сложились хорошие дружеские отношения. Она стала приходить к нему в храм по воскресеньям, а после службы они подолгу гуляли, разговаривая на высокие темы. В январе курс закончился, но дружба только укрепилась. Их встречи стали более частыми, разговоры более возвышенными, а часы разлуки более мучительными.

И вот, Великим постом, где-то в середине марта, в один из вечеров в подъезде её дома они поцеловались. На следующий день она позволила себя потрогать, а на третий у неё в квартире при свете лампадки у подаренных им икон её рука сделала ему хорошо.

Счастливый, вернувшись к себе домой, он полночи читал молитвы и клал поклоны. Каялся и благодарил Бога. Благодарил Бога и каялся.

Следующие несколько дней они почему-то не виделись, а когда встретились, она сказала, что сожалеет о произошедшем, просит прощения, и что лучше остаться, как раньше, только друзьями.

Однако дружба померкла, встречи стали редкими, а беседы натужными и сухими. Последний раз Артём увидел её на Благовещение в Преображенском храме. Когда после службы он подошёл к ней с поздравлением, она расплакалась и сказала: «Прости, я больше не могу видеть тебя».

С тех пор он заваливал её смс-ками, признавался в любви, искал встречи с ней на факультете, пока не узнал, что она уехала на семинар по летней практике в детский лагерь «Звёздочка», где-то в стороне города Б.

И тогда он решился поехать к ней. Домой зашёл ненадолго, только переодеться.

– Сын, ты забыл почитать Псалтирь, – остановила его у двери мама. – Прочитай хотя бы одну кафизму.

– Вечером прочитаю, – послушно сказал он.

– А куда ты так надолго?

– С Машей хочу встретиться.

– А ты ел? – запоздало крикнула она ему вдогонку.

Мама знала о Маше. Артём, за исключением очень личного или представляющего его в дурном свете, от неё вообще ничего не скрывал. Он охотно делился с мамой подробностями бесед с Машей, но никогда не говорил о том, что она ему нравится и что между ними возникла связь.

Возможно, маме должно было казаться, будто хорошая девочка Маша хочет прийти к Богу, не знает как, а Артём ей в этом помогает, наставляет её. А личная жизнь – это личная жизнь. Мама отжила этим. Она спасается, целыми днями читает акафисты. Зачем ей его личная жизнь?

Притом вряд ли она оценила бы его выбор. Маша для неё хоть и хорошая девочка, но вряд ли лучше той клиросницы. Впрочем, он и не задумывался серьёзно над этим. Просто говорил маме, что она хотела бы услышать, и не говорил то, что она слышать не хотела.

Артёму нужно было спешить. Он благоразумно заранее узнал, что автобус на Б. ежедневно отправляется с автовокзала в половине двенадцатого. Времени оставалось мало, но фотка Маши на дисплее мобильного всякий раз, когда он смотрел на часы, вдохновляла и подгоняла его.

«Сегодня всё разрешится, – мечталось ему, – Бог всё устроит».

Он успел. Подбежав к билетному окошку на автовокзале, задыхаясь, спросил кассиршу:

– Как мне добраться до лагеря «Звёздочка»?

– До Брехаловки доедете, а там недалеко. Поторапливайтесь, молодой человек, автобус на Б. уже ведёт посадку пассажиров, – проворчала та.

Он купил билет и помчался к автобусу. У него не было права опоздать.