Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970

Пароход стоит далеко на рейде; нагруженные покупками, мы возвращались обратно на одном из прогулочных катеров. Переход с края борта на трап, особенно при волнении моря, превращается в гимнастическое упражнение, которое не всегда удается. Так и на сей раз — Оле, наш гамбургский стюард из бара, оступился и вместе с пакетами упал в воду, однако был тотчас же снова выловлен полуголыми филиппинцами, которые сопровождали нас в качестве боцманов.

Не всегда такого рода купание заканчивается настолько благополучно; кроме утопления существует опасность быть затертым между тяжелыми корпусами судов. Как я слышал, во время предыдущего рейса нашего корабля при переходе исчезли врач и молодой матрос, их так и не нашли. Накануне ночью матросу приснилось, что он якобы утонул; он проснулся в унынии.

* * *

Манила славится не только своей коноплей и сигарами, но и закатами солнца. Я вполне в этом убедился за тот час, в течение которого разыгрывался великолепный космический театр — многоцветный спектакль, разросшийся до драмы и закончившийся трагедией. Море становится кровавым: Адонис прощается с миром.

В этом смысле тропики тоже выводят далеко за привычные рамки. В насыщенном воздухе краски расплываются на влажном фоне. Благодаря различной высоте облаков они превращаются в кулисы и озаренные лучами занавеси. Это создает глубину перед простором морского горизонта. Поднимающиеся из воды испарения, словно выпуклости сепии, висели перед отмелями из розового кварца и малахита. Золото повсюду, от тончайшего напыления до массивной концентрации, золото в лучах, как оправа облачных граней, как последнее просветление перед гибелью в огне. Великая тема: блеск и угасание материи.

«Перед ночью смерти он видел такой же закат?» Я задал вопрос Штирляйн, которая стояла рядом со мной, опершись на поручни; я имел в виду одного из наших великих мимов, который отправился умирать в этот город[176].

БУГО, 20 АВГУСТА 1965 ГОДА

Пройдя за день и ночь вдоль изрезанных, поросших девственным лесом берегов Лусона, мы утром достигли Буго, небольшой гавани, скорее пристани, на Минданао, втором по величине острове архипелага. Фабрика со складами и деревянным пешеходным мостком, ряд бамбуковых хижин на песчаном пляже, за ними круто поднимающийся горный край с пышной растительностью. Сто лет назад испанцы содержали на Минданао несколько опорных пунктов между независимыми султанатами, дикими горными племенами, охотниками за черепами и пиратами — настоящие кладези для Джозефа Конрада; сегодня, в чем я — больше, чем мне это было бы приятно — смог убедиться сам, застроенные площади распространяются по долине и холмам. Девственный лес оттеснен на горы. Коренные жители тоже.

Вскоре корабль был окружен узкими лодками с выносными поплавками. Темно-коричневые филиппинцы подгребали на веслах, другие добирались вплавь, мужчины полуголые, девушки в одеждах, которые носят на суше. Из светло-зеленой воды махала рукой сирена в огненно-красном платье, сквозь которое проступало тело. Ее черные волосы колыхались в приливе. Свободные от вахты члены экипажа поспешили сойти на берег, в то время как ожившие краны, кивая длинными шеями, начали переносить ящики с ананасами, нагроможденные стеной на набережной. Праздничное настроение бездельников, толпившихся на берегу, указывало, что прибытие корабля не было повседневным событием. Филиппинцев как таковых можно распознать по их своеобразному виду даже в сутолоке большого порта, например, в гавани Сингапура: маленькие, стройные и изящные, приятные, интеллигентные существа, их можно считать разновидностью малайцев, которые заселили множество побережий и островов. Китайская и европейская кровь отчетливо проступает в отдельных индивидах, но в целом изменения едва заметны. Китайская доля наследства выражена более ярко, предположительно потому, что в ее основе монгольские гены. Чтобы привой хорошо развивался, подвой должен отличаться жизнеспособностью и продуктивностью. Испанцы оставили после себя больше, чем физические приметы: христианство, литературный язык и европейскую цивилизацию в качестве фундамента, что сыграло на руку американцам. И исходило это не только от фортов, вокруг которых располагались города, но также от монастырей. Тот, кто изучает историю колоний, должен принять это в расчет: столетия не только эксплуатации, но и вложений, которые истощили такие страны, как Испания и Португалия.

* * *

Портовая фабрика вместе со складами и конторами образует торговый центр острова; там перегружается товар: ананасовые консервы и ром. Следовательно, сахарный тростник тоже возделывается; кроме того, припоминаю, я однажды читал, что созревание рома ускоряется добавлением в него ананасового сока. На морском берегу отходы плодов образовали широкую полосу; золотисто-коричневые острорылые свиньи с наслаждением их поедали.