Семьдесят пять шагов к смерти

— Мы однажды на учениях весь сухпай подмели до крошки. А голод — не тетка. Решили продуктами по-партизански разжиться.

— Это как? — заинтересованно спросил Игорь, подыгрывая приятелю.

— Это значит, не спрашивая хозяев, чего-нибудь умыкнуть с огорода или из амбара… Крадучись, незамеченными пробрались в деревню, — это мы умеем, сунулись в ближайший двор. А там курятник с курами. Вот, думаем, сейчас раздобудем десяток яиц на глазунью — чай не обеднеют хозяева. А нет, так и курочку прихватим. Потому что народ и армия едины и, значит, тот народ должен кормить своих бойцов, чтобы не кормить чужих. Так нас учили на политзанятиях. Зашли. Точно — сидят куры на насестах. Штук сорок, а может, и все пятьдесят. Крепкие, видно, хозяева. Мы пошарили по укромным местам, тут и яйца нашлись. Собрались уже уходить — и на тебе — хозяин дома, старичок лет под девяносто, надумал на двор по какой-то своей надобности выйти. Встал на крыльце, а тут как раз мы. Увидел, как закричит: «А ну стой, окаянные!» Обратно в сени занырнул и шустро так берданку вытащил. Ну и припустили мы. Через плетень перепрыгнули и ходу. А он сзади орет, грозит, пальнул два раза! Бежим, а сами хохочем — никаких сил нет. Потому что — картинка! Десяток вооруженных до зубов, обвешанных автоматами и гранатами спецназовцев скачут зайцами по полю от какого-то деда с допотопной берданкой. Просто как пацаны. Мы потом полдня веселились…

— Да, действительно, дед разогнал чуть не полвзвода спецназа… — рассмеялся Игорь.

А Мария нет — даже не улыбнулась…

— Отличный цыпленок. Все-таки умеешь ты, Машка, из ничего конфетку слепить, — похвалил Миша. — Повезло тебе, Игорь, с хозяйкой. Дай-ка еще кусочек.

Мария положила на тарелку еще один окорочок. Посмотрела. Сказала:

— Хватит клоуна из себя изображать. Спрашивай, чего хотел.

— Что спрашивать? — изобразил удивление Михаил.

— То, зачем пришел. Что я, не понимаю?..

Михаил отложил в сторону недоеденную ножку.

— Ну, Маш, цыпленок точно классный. Без дураков. А все остальное… Да, пришел узнать… Спросить… Про этих, про хулиганов.

— Так спрашивай.

Михаил и Игорь переглянулись.

— Сколько их было?

— Трое. Двое меня за руки держали и волокли, один рот зажимал.

Игорь дернулся от таких подробностей.

— Описать их можешь?

— Не очень. Мне как-то не до того было, чтобы их запоминать. Одного только разглядела. Того, который меня ударил. Высокий, жилистый, и лицо скуластое, грубое. Как-будто из деревяшки вырубленное. И глаза…

— Что «глаза»?

— Мне кажется, что они слегка косили.

— Узнать, если что, сможешь?

— Этого да. Других — вряд ли.

— А когда они тебе грозили, то кричали, злились или, может быть, матом ругались?

— Нет, — покачала головой Мария. — Не ругались. Они очень спокойно говорили. Сказали, что покалечат меня так, что я поверила… — У Марии на глазах выступили слезы. — Никакие это были не хулиганы. Он и ударил только раз, чтобы показать… Миша, я боюсь.

— Ну что ты, Маша. Ты находишься под защитой спецназа, — бодро отрапортовал Михаил. — И Игорь рядом. Но все же лучше на улицу пока одна не выходи. Ты посиди тут, отдохни, а мы разберемся. Можно еще заявление в полицию написать. Пусть они тоже поищут. Получают же они за что-то зарплату! Напишешь?

— А они найдут? — спросила Мария.

— Вряд ли, — честно ответил Михаил. — По одному только описанию…

— Тогда нет, — твердо сказала Мария. — Не хочу. Не хочу всё это вспоминать. Не хочу допросов. И чтобы все узнали… Тем более они ничего не взяли.

Да, это верно — ни денег, ни вещей. Ограбление здесь не притянешь. И даже хулиганку, потому что про тот синяк еще нужно доказать. Нужно свидетелей найти, показания с них снять. Нет, не поможет здесь полиция.

— Всё, Миша, хватит допросы чинить, забыли, — попросил Игорь.

— Тогда еще ножку. Не могу я, Машка, остановиться. Ей-богу, сейчас лопну, а еще порцию употреблю!

— Кушай, Миша, кушай, для тебя готовила, — серьезно ответила Мария. — Там в духовке еще цыпленок.

И сев на табурет, уставилась в окно. За окном была только темнота.

Уже после ужина, в подъезде, Михаил сказал серьезно, без показного веселья:

— Нехорошо всё это. Не думал я, что они решатся. Видно, сильно ты их допек. Жалко Машку. Ей-то за что досталось?

Игорь молчал. А что тут скажешь…

— Вот что… Бери ее, и поезжайте в теплые края, к морю и пальмам. Куда-нибудь подальше, на край света. Отдохнете, Машка развеется, может, отпустит ее. Иначе она тут совсем закиснет. Дадут тебе отпуск на недельку-другую?

— Думаю, дадут, если хорошо попросить.

— Ты попроси. Смена обстановки вам нужна. И тебе, и особенно ей. А я тут пока посмотрю, пошарю, справки наведу. Может, от вас за это время и отстанут — чего им пустоту «пасти». Деньги-то у тебя на это дело найдутся?

— Деньги есть. Я же при них состою.

— Ах да, забыл. Это же не мы, простые смертные, которые от получки до получки… Покупай путевку, и летите. И поменьше всем рассказывайте куда. Зачем хвастаться своими возможностями?

— Вообще никому не скажу. Когда выезжать?