Семьдесят семь бантиков

Тону Мраковичу, конечно, нравилось, что он повергает в ужас жителей тайги. Но сейчас не до этого. А Чeртополох глядел по сторонам. Где Крапива? Помоги! Но его драгоценная Крапива демонстративно отвернулась. Она ненавидела мужа, когда он трусил. Она и сама трусила, но нельзя же так всему миру это показывать. У Чертополоха зверски зачесалось в ухе. Он вынул свежий крахмальный платочек, взмахнул, скомкал, снова засунул в карман…

– Говори! – повторил Тон Мракович и зашевелил пальцами, скатывая огненный шар. Ещe секунда – и он испепелит Чертополоха.

Чертополох замямлил:

– Не верьте глазам своим, если вдруг услышите, что эта история произошла в Дремучей Тайге, Таeжной Глухомани. Всe было наоборот, история эта произошла в Лесной Глухомани, Дремучей Тайге… Лес был ярким и приятным на запах. А знаете, почему? Потому что здесь жили милые его обитатели со светлыми чувствами и добрыми сердцами…

Мракович опeрся на подлокотник трона:

– Красиво, только я ничего не понимаю.

Крапива поправила зеленый мех на воротнике, криво улыбнулась мужу:

– Ты что несешь?

– Наимудрейшая богиня нашей тайги, благоденствуйте-благодарствуйте!

Чертополох дернулся, чтобы прикоснуться к еe руке для поцелуя.

– Да говори же! – Повелитель все-таки метнул в Чертополоха мерцающий шар. Он остановился над его макушкой и щелкнул труса не очень большим разрядом.

Чертополох подпрыгнул, ощупал голову. Вроде цела.

– Большое вам спасибо.

Тон ударил по столу. Полы его накидки поднялись, как шатер, над залом. По полотну побежали огненные всполохи.

– Что ты знаешь о Желми?

От такого вопроса заризан съeжился:

– Я хотел красиво обо всем поведать.

– Ты эти штучки брось. По существу давай, – спасая Чертополоха, вмешалась Крапива. Что-то ей подсказывало, что пора уже за него вступиться, а то вступаться будет не за кого. – Зря, Повелитель, вы это дело ему поручили.

– Поистине, наш путь полон скорби и печали, – забубнил Чертополох.

– Лишить его заседания! – заявила Кикимора Болотная. Это был исключительный случай, когда она согласилась с Крапивой.

Измученный всеобщим вниманием, у Чертополоха затряслись колени. Сколько можно издеваться? Всю жизнь, как на стиральной доске: его трясут, мнут, а облегчение не приходит.

– Честное слово, ничего не знаю! Я трус! – вдруг завопил Чертополох тонким голоском.

Тон Мракович резким взмахом остановил крикуна. Он терпеть не мог трусов, а ещe больше – орущих трусов.

– Хоть бы тебе попался Чертополох, – прошептала Кикимора Болотная внучке.

Кикирилла уставилась на потолок:

– Небо, дай мне билет с Чертополохом. Но я знаю, по закону подлости Чертополох выпадет Ядигиде, а мне – Желми. Его не напугаешь ничем.

– Садись уже, – приказал Тон Мракович Чертополоху. – Потом разберусь с тобой.

Заризан сполз на стул. Крапива потянулась за конфетами в плетеной корзине, одну дала Чертоплоху, вторую съела сама.

– Продолжим! – сказал Тон Мракович.

Из-за трона появилась Летучая.

– Билеты, – она протянула Великому конверт из вощeной бумаги.

«Может, это и к лучшему, что Баба Яга с внучкой опаздывают, – подумал Тон Мракович. – Не будем тянуть с билетами, будем их тянуть».

Все застыли в ожидании.

Крапива тихо вздохнула:

– Как бы я хотела получить черные бантики.

– И не мечтай, – шепнул Чертополох.

– Почему? – Крапива утерла зеленую слезу.

– У тебя голова для бантиков не годится.

Крапива резко развернулась на стуле, и еe волосы хлестанули Чертополоха. Еe бесило то, что Чертополох прав. Черные бантики предназначались только нечистой силе. А Крапива – дитя природы, заризанка, которая в меру своих способностей училась, а потом закончила школу заризанов.

– Чего молчишь? – Чертополох не любил, когда его красавица молчала. Пусть кричит, машет кулаками, но только не молчит. – Черные бантики для самых достойных, а это – Ядигида.

– Кикирилла тоже талантливая, – возразила Крапива.

– Кикирилла похоже на добрую. Голубые глазки, губки бантиком, прямо херувимчик.

– В этом и хитрость, – парировала Крапива, притронулась к Чертополоху и тут же пожалела. Он закряхтел от крапивного ожога. – А внутри… бесконечная чернота.