Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых

Когда они вошли в спальню Павла, Александр увидел обезображенное ударами сапог лицо своего мертвого отца. Его потрясло и то, что он увидел, но еще более — коварство и безжалостность, с какою все это было проделано. Ведь он надеялся, что отца только арестуют, а вместо этого его убили, причем — жестоко, нисколько не думая о сыновних чувствах Александра, в глубине души все же любившего отца.

Еще раз вглядевшись в синее, распухшее лицо покойного, до неузнаваемости обезображенное ударами сапог, Александр вскрикнул и, потеряв сознание, упал на спину во весь рост, сильно стукнувшись головой об пол.

* * *

Когда слух об убийстве Павла дошел до Марии Федоровны, она выбежала из своих покоев, не владея собой от гнева и отчаяния, и явилась перед заговорщиками. Ее крики разносились по всем коридорам. Заметив гренадеров, она несколько раз повторила им: «Итак, нет больше императора, он пал жертвой изменников. Теперь я — ваша императрица, я одна ваша законная государыня, защищайте меня, идите за мной!» Беннигсен и Пален с большим трудом, силой увели Марию Федоровну в ее комнаты, но она снова пыталась выбежать в коридор, решившись захватить власть и отомстить за убийство мужа. Но императрица Мария ни наружностью, ни характером не была способна возбудить в окружающих энтузиазм или безотчетную преданность. Ее многократные призывы к солдатам не произвели никакого впечатления. Может быть, этому способствовал и немецкий акцент, сохранившийся у нее в русской речи. Часовые скрестили оружие, и императрица отошла от двери.

Адам Чарторижский писал: «Я никогда ничего не слышал о первом свидании матери и сына после совершенного преступления. Что говорили они друг другу? Какие могли они дать объяснения по поводу того, что произошло? Позже они поняли и оправдали друг друга, но в эти первые страшные минуты император Александр, уничтоженный угрызениями совести и отчаянием, казалось, был не в состоянии произнести ни одного слова или о чем бы то ни было думать. С другой стороны, императрица, его мать, была в исступлении от горя и злобы, лишавших ее всякого чувства меры и способности рассуждать.

Из членов императорской фамилии среди ужасного беспорядка и смятения, царивших в эту ночь во дворце, только одна молодая императрица, по словам всех, сохранила присутствие духа. Император Александр часто говорил об этом. Она не оставляла его всю ночь и отходила от него лишь на минуту, чтобы успокоить свекровь, удержать ее в ее комнатах, уговорить ее прекратить свои вспышки, которые могли стать опасными, когда заговорщики, опьяненные успехом и знавшие, как они должны опасаться ее мести, являлись хозяевами во дворце. Одним словом, в эту ночь только императрица Елизавета сохранила самообладание и проявила моральную силу, которую все признали. Она явилась тогда посредницей между мужем, свекровью и заговорщиками и старалась примирить одних и утешить других…»

Вместе с Марией Федоровной страшно горевала еще и Нелидова.

Узнав об убийстве Павла, она враз поседела, и, как уверяли видевшие ее в эти дни, ее лицо покрылось морщинами и превратилось из бело-розового в желтовато-свинцовое. До самой кончины Марии Федоровны, последовавшей в 1828 году, Нелидова сохраняла со вдовствующей императрицей наилучшие отношения. После же ее смерти продолжала жить в Смольном до конца своих дней. Она скончалась 2 января 1839 года на восемьдесят третьем году жизни.

* * *

Проделав за короткое время большую работу в области политики внутренней и в области политики внешней, Александр одновременно подготовился и к акту коронации. Остановившись на трое суток в загородном Петровском дворце, Александр и Елизавета Алексеевна 8 сентября торжественно въехали в Первопрестольную. 9 сентября Александр отправился верхом на коне на прогулку. Как только он появился на Тверской, москвичи кинулись к нему, осыпая поцелуями сапоги и стремена его коня.

Пятнадцатого сентября, в воскресенье, в Успенском соборе митрополит Платон возложил императорскую корону на голову Александра.

Почти все, кто сопровождал нового императора в его поездке в Москву, единодушно отмечали, что ни разу не видели его радостным, а тем более смеющимся. Он был постоянно задумчив, почти всегда печален и улыбаться заставлял себя чаще всего из-за обстоятельств дворцового этикета.

Мысли об убитом отце не оставляли Александра ни на минуту, ибо в Москве, где он был с ним совсем недавно, все напоминало ему о Павле. И уж буквально каждый момент коронационных торжеств, каждый шаг по Кремлю, точно по тому же маршруту, по какому за четыре года перед тем шел он вместе с покойным отцом, вызывали в памяти предыдущую коронацию. Раскаяние и благочестивые добрые намерения выразились и в издании в эти же дни указов о пересмотре старых уголовных дел, об отмене пытки, о широкой амнистии и щедрой благотворительности.

Новелла 7 Сердечные истории августейших братьев

Теперь же следует рассказать и об одном внутрисемейном деле императорской фамилии, получившем в то время довольно громкий общественный резонанс.