Семейная хроника Уопшотов

— В том лагере, где я была, — сказала она, — по озеру ходило какое-то прогулочное судно, но оно не было таким забавным, как это. Я хочу сказать, что с тем капитаном не была знакома. — Она почувствовала, что допустила ошибку, отозвавшись о «Топазе» с необдуманной иронией, и теперь пыталась исправить положение. — И то судно не так хорошо держалось на воде. По-моему, «Топаз» чудесно держится на воде. Я хочу сказать, что, вероятно, он был построен в те дни, когда умели строить суда, хорошо державшиеся на воде.

— Этой весной «Топазу» исполнилось тридцать два года, — с гордостью произнес Лиэндер. — Гонора тратит на него не больше двухсот-трехсот долларов в сезон, а он перевозит пассажиров в любую погоду, и ни один волос еще не упал с их головы.

В Нангасаките они вместе сошли на берег, и Лиэндер наблюдал за тем, как она съела четыре бутерброда с горячими сосисками, запивая их кока-колой. Она не захотела покататься на американских горах, и Лиэндер понял, что ее понятия о развлечениях были не столь наивны. «Интересно, пила ли она коктейли за обедом», — подумал он. Рассказывая о своем доме, Розали рисовала картины то богатства, то бедности, и Лиэндер догадывался, что в своей жизни она сталкивалась и с тем и о другим. «Каждое лето мать устраивает грандиозные приемы в саду, — как-то сказала она, — с оркестром, вроде как спрятанным в кустах, и с миллионом чудесных пирожных», а час спустя, говоря о своем неумении вести домашнее хозяйство, она сказала: «Дома папа сам убирает ванные комнаты. Он надевает старый костюм, становится на четвереньки и скребет полы, и ванны, и все прочее…»

Наемный оркестр и убирающий комнаты священник были одинаково странны Лиэндеру и интересовали его главным образом потому, что прошлая жизнь Розали как-то мешала ей насладиться Нангасакитом. Он и сам с удовольствием покатался бы на американских горах и был разочарован, когда она отказалась. Они погуляли по разрушенной дамбе, возвышавшейся над белым песком и зеленой водой, и Лиэндер был счастлив в обществе девушки. Он думал, подобно Саре, как бы он любил дочь, и мысли о ее судьбе быстро проносились в его мозгу. Разумеется, она выйдет замуж. Он даже представлял себе, как осыпает ее рисом, когда она сбегает по ступеням церкви Христа Спасителя. Но замужество ее почему-то сложится неудачно. Возможно, ее мужа убьют на войне, или же он окажется пьяницей или мошенником. Как бы там ни было, она вернется, чтобы заботиться о Лиэндере, когда он состарится, приносить ему виски, готовить ему еду, а в вечернюю непогоду слушать его рассказы. В три часа они возвратились на судно.

Розали нравилась всем, кроме Мозеса, который держался от нее на расстоянии и был сух с ней, когда они встречались. Миссис Уопшот постоянно уговаривала его взять Розали с собой кататься на парусной лодке, но он всегда отказывался. Быть может, в его сознании Розали была связана с той первой ночью на лугу и с горящим автомобилем или же — что более вероятно с тем, что она казалась ему созданием его матери Сары, вышедшим из ее чела. Большую часть времени Мозес проводил в Покамассетском яхт-клубе, где участвовал в соревнованиях на своем «Торне», а иногда ходил ловить рыбу в ручье, который вытекал из Пасторского пруда, огибал сзади их сарай и впадал в Уэст-Ривер.

Как-то он решил пойти утром на рыбалку и встал до зари, хотя что-либо поймать так поздно летом было мало надежды. Еще не рассвело, когда он сварил себе в кухне кофе и натянул болотные сапоги; его голова была полна приятными воспоминаниями о других таких же утренних часах: лагерь на озере Лэнгли и лыжные вылазки, удушливая жара в палатках лыжников, плохая пища и соревнования. Он пил кофе в темной кухне (в окнах едва забрезжил свет) и вспоминал обо всем этом. Из степного шкафа в холле он достал снаряжение, пристегнул сапоги к поясу и зашагал по полям, рассчитывая дойти до Пасторского пруда, а затем идти вниз по течению ручья и ловить рыбу на мокрую мушку — единственный вид мушек, каким ему удалось разжиться.

Он свернул в лес несколько ниже Пасторского пруда. Другие рыбаки протоптали тропинку. В лесу было сыро, опьяняюще пахло зеленью, и сердце Мозеса забилось, когда он услыхал шум воды, показавшийся ему искаженными голосами пророков, и увидел первую заводь. Его мочевой пузырь был полон, но, если бы понадобилось, он готов был ради удачи терпеть еще сколько угодно. Ему так хотелось поскорее забросить мушку в воду, что пришлось уговаривать самого себя не спешить. Подвязывая поводок и делая несколько крепких узлов, он увидел форель, плывшую вверх по течению — она промелькнула в мгновение ока — и полную решимости, словно собака, бегущая вечером с газетой в пасти.