Семейная реликвия

«…Были в моей жизни большие перемены. Я поступила настолько решительно, что удивилась себе самой. В 1979 году попрощалась с семьей сына и уехала на новое место, к хорошему одинокому человеку. Мы с ним не виделись 54 года. Все было для меня и для него ново, но общий язык был найден с первой минуты до последней. Я не жалею, что поступила решительно, в мою жизнь вошло много трогательного, возвышенного и смешного. Мне было интересно жить и раньше, а после „опасного поворота“ стало в тысячу раз интереснее. Но это уже, увы, не „теперь“, а „тогда“…»

Теперь я изложу сентиментальную историю, которая лично мне показалась бы надуманной и неправдоподобной, если бы Художник, написавший ее, не стоял выше наших похвал и порицаний.

Юноша, студент Могилевского педагогического института, полюбил девушку, полюбил тайно и поэтому безответно, безнадежно; был он скромен, неуверен в себе, неустроен в жизни. А она понятия не имела о его чувстве. Не узнала бы никогда, если бы через пятьдесят четыре (!) года он не решился об этом ей рассказать.

Есть вещи, о которых писателю рассказывать хочется максимально сурово и сухо, но сами они настолько несухи и несуровы, что рождается несоответствие между формой и содержанием, обедняется жизнь, мир человека. Поэтому лучше, чтобы рассказала об этом героиня, то есть сама Маргарита Семеновна Домбровская.

«…Получаю вдруг письмо, почерк незнакомый, фамилия ни о чем не говорит. Читаю и сама себе не верю. Что такое? „Умоляю Вашей руки, мы с Вами учились в двадцатых годах, Вы, конечно, меня забыли, Вам было тогда 22 года…“ И дальше человек этот пишет, что узнал от нашего общего товарища, тоже бывшего студента Могилевского пединститута, что я овдовела в январе сорок первого, живу в семье сына; потом пишет о себе. Не окончив институт, ушел воевать с Врангелем, когда возвратился, меня уже не было в городе. Жизнь у него была тяжелая, воевал и с фашистами, был в плену… Был женат. Тоже овдовел. Искал меня всю жизнь. Теперь ему семьдесят шесть, а мне семьдесят семь. Я ему тепло ответила, посоветовала подумать, не торопить события (это в нашем-то возрасте не торопить!). А он рассказывает и рассказывает в письмах о первой тайной любви ко мне, умоляет стать его женой. Душа болит у него. Я его совершенно не помнила, но по письмам понимала: хороший человек. И по судьбе видно, что хороший. И вот решилась. Поеду, думаю, посмотрю, поговорю. Никому не открывая, куда еду, сажусь в поезд на Винницу.

Волновалась, конечно. В уме застряло, что дом номер 23. Иду по нужной улице, ищу этот дом, захожу в какой-то двор, вижу — стоит маленький старичок в соломенной шляпе, в руках конверт, посмотрела: „Нет, не может быть“. Пошла дальше, искать дом номер двадцать три».