Семейная реликвия. Месть нерукотворная

Ищем дальше. Вот интересно. Это уже личность широко известная. Даже со школьной скамьи по «Слепому музыканту». Владимир Короленко — писатель и публицист, человек по-настоящему демократических убеждений, истинный гуманист, которого после его замечательных публичных выступлений по поводу сфабрикованного царским правительством так называемого «дела Бейлиса» в России стали называть чуть ли не совестью нации. Любопытно, что отмечает в нашем случае этот правозащитник. Смотрим. «Казак — человек особенный. Нет других таких. У него и речь, и поведение, и даже выходка другая. Да, казачий строй выработал свой, особенный человеческий тип». Очень, очень интересно. Видимо, так оно и есть. Почему же я раньше-то не занялась этим вопросом. Все некогда и некогда. «Суета все. Суета сует и всяческое томление духа, — вспомнила Ольга многократно повторяемые другом мужа — философом от рождения Сашкой Золотариком — слова неизвестно где и как им заимствованные».

«Вот и покойная бабушка, Надежда Васильевна, — подумала она, — не раз, вспоминая о дореволюционном житье-бытье в Оренбурге, говорила о казаках примерно то же самое. Помнила она, например, как их, маленьких девочек, не раз возили на родину ее матери, в станицу Наследницкая. Там, по ее словам, царили строгие, даже патриархальные нравы. Мать и сама, по ее рассказам, одевалась во время этих визитов не по-городскому. Вспоминала Надежда Васильевна, как и их, своих дочек, мать в таких случаях специально одевала очень скромно. И то, что жившие там их родственники — мальчишки-станишники — чуть ли не с 6 лет отменно держались в седле. А девочки ходили в фартуках с привязанными к ним мешочками с козьим пухом. Почему? Да потому, что с малолетства вязали. А иначе откуда бы взялось искусство создавать знаменитые оренбургские платки?! Все к тому же знали грамоту. Многие учились в церковно-приходском училище в Орске, вовсе не считая это, как некоторые, каким-либо достижением».

Ольга протянула руку и взяла с полки темно-зеленую старинную книжечку.

«Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа и Псалтирь», изданный синодальной типографией Санкт-Петербурга в 1912 году. На первой ее странице прочла вслух выведенные каллиграфическим почерком слова: «Ищите прежде всего царства Божия и правды Его и Это все приложится вам» (Матф. VI, 33). И ниже. «Для укрепления в вере и благочестии, для просвещения ума и сердца словом Божественной истины дана сия Св. книга окончившей курс воспитаннице Оренбургской частной женской гимназии М. Д. Комаровой-Калмаковой Агаповой Надежде».

Далее шли подписи Дионисия, епископа Челябинского, начальницы гимназии — М. Комаровой-Калмаковой, законоучителя протоиерея Петра Сысуева. И дата: «Июня 3 дня 1914 года».

— Так. Откроем на любой странице и прочитаем наугад. Вот, например. Страница 273. Что тут? «Второе послание от Петра». Глава 3, стих 4. «И говорящие: „где обетование пришествия Его? Ибо съ тех поръ, какъ стали умирать отцы, отъ начала творения, все остается такъ же“. Да, что ни говори, а просто в яблочко! Не в бровь, а в глаз. Лучше не скажешь. Истина, она всегда истиной и будет».

— А вот и еще. Рядом на странице 272. Ага! То же самое «Второе Послание от Петра». Но уже глава 2, а стих 13. «Они получатъ возмездие за беззаконие: ибо они полагаютъ удовольствие во вседневной роскоши; срамники и осквернители, они наслаждаются обманами своими, пиршествуя съ вами».

«Надо бы непременно посоветовать зятю, богохульнику Иннокентию, почитать это послание, — подумала Ольга, сама впервые прочтя его. — Да и мне неплохо было бы почаще в Библию и Евангелие заглядывать».

Уже много лет в храм Ольга ходила регулярно. Как минимум раз, а то и два в неделю. Нравилось ей и проповедь послушать, и помолиться, и свечки за здравие и за упокой поставить, да и записки написать… Во всем этом было что-то таинственное, высокое, да и сугубо человеческое тоже. Она даже вспомнила, как в старые советские времена по специальному приглашению Совета по делам религий — был такой — с мужем ходили в замечательную церквушку близ консерватории на Пасху. И как ее родители в то время, будто черт ладана, боялись даже этих, практически официальных походов. Думали, что их будут фотографировать, а потом снимки в партком направят. Времена изменились. Она с огромным удовольствием стала посещать отреставрированный храм, находящийся прямо через дорогу от ее дома.