Семейная тайна

Вероникины сыновья, воспользовавшись общей сумятицей, выскочили из дома и теперь, босоногие и полуголые, плясали во дворе под секущими их дождевыми струями, как туземцы.

– Закрывай скорей! – вопила бабка. – Максюша, вот тут прижми. Ах, проклятые рамы, совсем рассохлись! Вконец с ними измучилась…

– Ничего, мамик, – отозвался отец, с силой захлопывая рвущуюся из рук створку. – Недолго тебе осталось с ними бороться. У меня в квартире стеклопакеты.

– Это вы о чем? – Вероника тут же насторожилась и вскинула голову, как гончая, услышавшая свист.

Макс, кажется, понял, что проговорился, и, не обращая внимания на сестру, принялся сосредоточенно запирать шпингалеты. Лидия Сергеевна отозвалась:

– Ника, твои мальчики простудятся. Позови их в дом!

– Да черт с ними, пусть бесятся, – отмахнулась Вероника. – Замерзнут – сами придут.

Через несколько минут, когда все окна наконец были надежно закрыты, а семья вернулась за стол, так и не дозвавшись Ивара и Камиля, Вероника, помешав в тарелке с супом ложкой, возобновила разговор:

– Так о чем ты тут обмолвился, Макс? Мама к тебе переезжает?

– Никто ни к кому не переезжает. Отец еще жив, а ты говоришь такое, – оскорбленно поджала губы Лидия Сергеевна и всхлипнула. – Мы просто…

– Мы прикидывали варианты, на случай… если все закончится плохо, – вступил Макс. – Нельзя же закрывать на это глаза. Конечно, все мы хотим, чтобы папа оправился и прожил еще лет сто. Но Саша права: случается всегда именно то, чего никто не предусмотрел. Поэтому мы поговорили… чисто гипотетически…

– И ты, значит, благородно готов забрать маму к себе, – подытожила Вероника. – А дом? Что будет с домом?

– Ох, детка, не лезь в дела взрослых, а? – шутливо отозвался Максим. – Как это говорится? Не забивай свою очаровательную головку.

– Прекрати! – вдруг взвизгнула Ника. Она стукнула маленьким холеным кулачком по столу так, что брякнула, подпрыгнув, тарелка. – Я взрослый человек, у меня двое детей! Хватит выставлять меня перед всеми какой-то… дебилкой! Ты думаешь, я ничего не понимаю? Ничего не вижу и не слышу? Да я голову дам на отсечение, что ты уже уговорил маму продать дом.

– Ника, что ты кричишь? – возмутилась Лидия Сергеевна. – В доме больной человек, не забывай об этом. Конечно, мы с Максом обсуждали возможность продажи дома. Мне одной его не потянуть. И оставаться здесь будет слишком тяжело. Воспоминания…

Она страдальчески смежила веки и прикусила тонкие губы, являя собой этакую маску стоической борьбы с горем.

– О, ну, конечно, твой любимчик Макс уже насвистел тебе в уши с три короба, – скривилась Вероника. – Ты бы хоть задумалась: чего это он так торопится продать дом? Он же опять куда-то вляпался, влез в долги! И уже уверяет кого-то там по телефону, что в течение месяца у него появятся деньги!

Ася видела, как перекосилось лицо отца. Глаза сузились, словно у уличного разбойного кота. Даже голос его, когда он заговорил, как-то шипел и присвистывал:

– А ты-то чего так взбеленилась? – Он подскочил из-за стола и угрожающе склонился над Вероникой. – Ты, я смотрю, сама имеешь виды на дом? Как же, очередной ебарь сбежал, и детей теперь кормить нечем! Машину-то ты успела уже продать. Об этом, кстати, ты мамочке рассказала?

– Как машину?.. – ахнула Лидия Сергеевна, но Нику было уже не остановить.

– Ты не слишком ли губу раскатал, братик? – верещала она. – Мало того, что отхватил в свое время хату на Кутузовском…

– Ту квартиру, если помнишь, давно разменяли…

– А я-то чем виновата, что ты с женой не ужился, пришлось жилплощадь делить? Ты уже с родителей получил все, что тебе причиталось. Если дом достанется мне, будет только справедливо!

– Перестаньте! – простонала бабка.

Ася переводила ошеломленный взгляд с отца на – тетку.

Еще пару часов назад мирно подтрунивавшие друг над другом, теперь они, кажется, готовы были разорвать друг друга на части…

Внутри поднималось что-то темное, давящее, мешавшее дышать. Девочка с силой прикусила краешек ладони, пытаясь остановить подкатывавшие к глазам злые слезы.

– Постойте! – вмешалась Александра, до этой минуты сохранявшая нордическое спокойствие и лишь внимательно следившая за перепалкой домочадцев. – Все эти дрязги не имеют никакого смысла. В права владения наследством все мы вступим не раньше чем через полгода после папиной смерти.

Лидия Сергеевна вдруг удивительно спокойным голосом возразила:

– Вовсе нет, Сашенька. Дом зарегистрирован на меня. Я могу продать его в любой момент.

– Как? – так и осела Александра. – Это… это когда же вы так решили?

– А тебе-то что? Ты чего так распереживалась? – тут же налетел на нее отец. – Ты же, кажется, финансовых проблем не испытываешь?

– То есть ты считаешь, только потому, что вы с Вероникой ни копейки не способны заработать, я должна отказаться от прав на наследство? – холодно поинтересовалась Александра.

– Хватит! – не выдержала вдруг Ася.

Она вскочила из-за стола, стараясь прокричаться через душившие ее слезы.

– Хватит! Замолчите все, наконец! Дедушка еще жив, понимаете вы это? Он жив!

Внутри все дрожало и обрывалось. В горле непролитой мутью стояло чувство гадливости…