Семейное дело (СИ)

Локи ощутил, как кровь отлила от лица. Он не задумывался о будущем, жил только сегодняшний днём, но, по сути, всегда был уверен в том, что они с Дарси будут вместе до самого конца, каким бы он ни был. Шли годы, Дарси становилась старше, но она никогда не высказывала желания оставить их дело, осесть в каком-нибудь городке и обзавестись семьёй. Да что там говорить — это было невозможно. Их жизни были изломаны, пропитаны болью и запятнаны кровью с самого детства. Они жили отмщением, идеей истребить поганое племя, чтобы другие детишки никогда не повторили их судьбу. Разве могли они позволить себе завести семью и таким образом навеки лишить себя покоя?

Так рассуждал Локи, но, несмотря на то, что они с Дарси почти всегда смотрели в одном направлении, он не был уверен в том, что она полностью разделяла его точку зрения в данном вопросе. Хотя бы потому, что она была женщиной. Если девочкой Дарси преданно следовала за ним по пятам, глядя на него снизу вверх и почти беспрекословно подчиняясь его воле, сейчас она стала взрослой, волевой и свободной от предрассудков девушкой, которая нередко вступала с ним в ожесточённые споры. Его Дарси больше не нуждалась в папаше или старшем брате.

Что, если мысли о муже и детях всё же посещали её голову? И даже если нет, разве было на свете что-то, что могло ранить женщину сильнее, чем невозможность иметь детей?

Старик не был уверен, и это дарило Локи надежду. Надежду на то, что ещё одна непредвиденная беда обойдёт его Дарси стороной. Она сама должна была решить, хотела ли она заводить семью. Никто не смел лишать Дарси возможности выносить дитя, и то, что Бэррингер и его дружки избили её до такой степени, что она могла раз и навсегда потерять то, что по праву было даровано ей самим Богом, заставляло Локи закипать вновь и ещё сильнее жаждать отмщения. Городские власти могли обещать ему всё что угодно. Он сам отыщет тех ублюдков, что посмели притронуться к его женщине, и заставит их заплатить за каждый её болезненный вздох и крик.

— Я хочу увидеть её, — наконец, заговорил он, не сводя мрачного взгляда со старика. Локи ощутил, как Мина нежно заскользила пальцами по его руке, словно стараясь передать ему частичку своего спокойствия. Он дёрнул плечом и, обойдя лекаря, потянул тяжёлую дверь на себя, шагнув вперёд и очутившись в соседнем помещении.

Это комната было гораздо больше, чем та, в которой его продержали столько времени. Здесь было светло, душно и пахло травами и кровью. Впрочем, всё это волновало Локи в самую последнюю очередь.

Он обнаружил Дарси на низкой койке в самом углу. Она лежала на боку и прижимала пораненную ладонь к животу. Скудный свет от единственного окна в помещении освещал правую половину её бледного, опухшего лица. Глаза Дарси были закрыты, веки трепетали, а отёкшие губы были разомкнуты, будто бы ей не хватало воздуха.

Её вид вмиг выбил из Локи весь дух и лишил всяких сил. Он забыл обо всём, о чём помышлял ещё секунды назад: исчезло мерзкое послевкусие бесконтрольной ярости, жажда кровавой мести, желание убивать виновных медленно, со вкусом, наблюдая за предсмертной агонией каждого. Его словно парализовало. Локи был готов зачитать любую молитву, сделать всё, что угодно, чтобы занять её место, забрать себе каждую царапину, каждую ссадину и синяк, принять на себя все удары. Он хотел заполучить себе всю её боль, всю до капли и даже больше — за то, что его не оказалось рядом.

Ох, да он же любил её! Он, чёрт возьми, всегда любил её и только её. Лишь ею он дорожил, только ей доверял и только к ней он всегда возвращался. Они были связаны с тех самых пор, как впервые нашли друг друга в том ведьминском лесу. Локи и сам долго не осознавал, что той ночью он навеки связал себя с этой маленькой храброй девочкой, что их судьбы тесно переплелись и не было ему теперь места в мире без Дарси. Без Дарси не было и его самого.

Как же он любил её! Теперь он знал это наверняка, теперь он чувствовал это. И какую боль он испытывал сейчас, глядя на неё — истерзанную, покалеченную, беспомощную… Это было многим больше, чем та боль, что он пронёс с собой через всю свою жизнь с самого детства. Это было больше, чем что-либо. И только это сейчас держало Локи на ногах и толкало вперёд, навстречу к ней, навстречу к её страданиям.

Это было его вина. Не уберёг. Не защитил.

Он рухнул на колени, и Дарси распахнула мутные и блеклые, словно пасмурное небо, глаза. На секунду Локи показалось, что она испугалась его, но это наваждение длилась лишь мгновение.

Он даже не знал, где он мог коснуться её, чтобы не причинить ещё большей боли и ей, и себе.