Семейное проклятие

К часу ночи старший кассир всегда превращалась в зомби. Хотя внешне выглядела как обычно: девушка чуть за тридцать, очень даже симпатичная. Но на самом деле она впадала в полный анабиоз. Ни единой мысли. Просто тупо выполняла команды. Впрочем, с деньгами – что радовало – она если ошибалась, то исключительно в свою пользу. Чего хотите: стаж десять лет!

Кассир, в принципе, любила свою работу. Неплохой соцпакет, регулярно перепадают шоколадки от игривых командированных. За людьми, опять же, интересно понаблюдать, поболтать с ними. Она даже дневник вела, куда записывала за пассажирами всякие прикольные словечки и особенно безумные просьбы.

Но когда на дворе глубокая ночь, а ты сторожишь кассу уже восьмой час подряд, – тут уж не до наблюдений и не до болтовни.

И когда девчачий голосок пропищал в окошко: «Пожалуйста, до Москвы на ближайший поезд два купейных, взрослый и детский», – кассирша сработала, как автомат. Сверилась с компьютером, буркнула:

– Ближайший – фирменный. Две тысячи сто шестнадцать рублей будет стоить за оба, оформляем?

– Да, отлично! – Голосок за окошком повеселел.

– Документы, – велела кассир.

– Вот, пожалуйста! – На стойку шлепнулась пластиковая папочка.

И только тут женщина бодрствующая краем сознания уловила: девчонка-то совсем мелкая! Или она детский билет себе покупает?

– Ты с кем едешь? – строго спросила кассирша.

– С сестрой. С младшей, – важно ответствовала покупательница.

Кассир быстро проглядела документы: два свидетельства о рождении. Зоя Кузовлева, семи лет от роду. А старшей – еще и четырнадцати нет.

В состоянии зомби проблему не решишь, нужно возвращаться в реальность. Кассир встряхнула головой, постаралась проснуться. Потребовала у девицы:

– Где ваши родители?

– В Москве! – Широко улыбнулась девчонка. – Мы к ним как раз и едем!

– Одни? В час ночи?! – Недоверчиво уточнила женщина.

Тоном говорила специальным — испытующим, строгим. Был он испытан многократно и действовал на пассажиров безотказно: сразу начинали юлить и оправдываться. Но эта – хоть и соплячка! – не растерялась. Сама рванулась в атаку:

– А какая разница, в час ночи или в семь утра? Вы что, правил не знаете? Путешествовать без сопровождения взрослых с десяти лет можно, а мне тринадцать уже давно!

– Но билет тебе должна мама покупать! – назидательно молвила кассирша.

– Где это написано?! – возмутилась девчонка.

Хозяйка кассы, правда, не знала где. Утомленный бесконечной рабочей сменой мозг судорожно пытался вспомнить: разрешено ли тринадцатилетнему ребенку не просто ехать самостоятельно, но перевозить семилетнего?

А юная покупательница продолжала возмущаться:

– Что, вам делать нечего, придираетесь, вопросы всякие глупые задаете? Лучше бы уже давно билеты продали! До поезда двадцать минут. Если мы сейчас опоздаем, я жалобу буду писать!

Ишь, хамло! Впрочем, кассирша за годы своей железнодорожной карьеры и не таких научилась обламывать.

Швырнула документы назад, сказала презрительно:

– Да жалуйся. Тебе кого позвать? Начальника вокзала? Или сразу в детскую комнату полиции отвести?

И сбила, наконец, с нахалки спесь. Та захлопала ресницами, в глазах задрожали слезы:

– Но мы правда к маме в Москву едем! Она нас ждет, встречать будет!

Полное вранье. Ни одна мать не отправит двух девчушек на вокзал, чтоб сами покупали себе билеты на поезд.

Может, и правда, нажать тревожную кнопку, пусть наряд подойдет, разберется, почему мозглячки одни, без присмотра? Но ведь придется тогда окончательно выбираться из полусонного состояния, что-то говорить, объяснять…

Кассирша не успела принять решения. Девчонка – очень шустро – схватила со стойки свою пластиковую папочку. Пропищала дрожащим голоском:

– Я вам это так не оставлю!

Однако бросилась вон из кассового зала, будто за ней волки гнались.

«Из дома, что ли, сбежали?» – подумала кассир.

Однако едва окошечко перед ней опустело, тут же навалилась тяжелая, всепоглощающая дрема. И женщина опять превратилась в зомби. Пусть лицо симпатичное, и глаза открыты. Но не соображала она сейчас ничего.

* * *

Аля не сомневалась ни секунды:

– Надо звонить в полицию.

Лихорадочно шарила в сумочке, искала телефон, но взгляд не сводила с записки. Выписанные небрежным почерком слова жгли, будто каленым железом: «Дорогая мамуля, ты, пожалуйста, не волнуйся. Мы с Зоей решили поехать к папе. Вернемся через неделю или две. Настя».

– За что она так со мной? – прошептала несчастная мать.

– Что ты хочешь – подросток, – вздохнула Виктория Арнольдовна. – Кстати, телефон от тебя справа. На тумбочке.

– Чего? – Непонимающе уставилась на нее Аля.

– Можно позвонить с городского, – подсказала старуха.

Но когда Алла рванула с базы трубку, прижала ее руку своей ладонью. Властно велела:

– Подожди.

– Чего ждать?! Виктория Арнольдовна, вы о чем? – Алла была близка к истерике.