Семейные обязательства (СИ)

- И вам доброго вечера, ваше благородие, барышня, - обрадовался портье. Он пошарил под стойкой, что-то стукнуло - видимо, ящик, - и достал коробку с целым арсеналом щеточек, ершиков, разнообразных тряпочек и флаконов. Пристально посмотрел на испорченный черный наряд Элизы, на пятна грязи и кирпичной пыли. Удрученно вздохнул.

- Боюсь, щеткой тут не обойтись. Если барышня у нас переночует, к утру и пальто, и платье будут, как новенькие.

- Я лучше домой, - покачала головой Элиза.

- Тогда могу разве что предложить плащ, - развел руками Отто. - Подождите пару минут, сейчас принесу.

Элиза неловко улыбнулась фон Рауху:

- Простите, столько хлопот из-за меня... И... Вы ведь все слышали?

Фон Раух едва заметно кивнул.

- Боюсь, сударыня, слышала вся округа. У вас очень громкий голос. Не беспокойтесь, здесь не бывает сплетников. И еще... - он глядел в сторону, почему-то не желая встречаться взглядом с Элизой. - Я плохо умею утешать, но попробую. Поверьте, все будет хорошо.

Она вздохнула. Какое тут может быть "хорошо"?

- Это... Правда? - зачем-то спросила она кавалергарда. - Я - незаконный ребенок?

Фон Раух кивнул.

- Во всех родословных книгах вы записаны как дочь Павла и Елены Луниных, и по закону неважно, кто ваши... настоящие родители. По сути - да. Елизавета Лунина умерла, рожая вас. Никто и понятия об этом не имел, пока Павел Николаевич не совершил покушение. Он думал, что ваш отец - Воронцов, ходила такая лживая сплетня. Хотел отомстить за смерть сестры, пусть и через двадцать лет, а заодно избавиться от долгов.

- М-да... - вздохнула Элиза. - Это нужно как-то... осознать. Но, в любом случае, мой настоящий отец - Павел Лунин. Он меня воспитывал, он перед сном гонял из-под детской кроватки жутких монстров, он меня на руках носил, когда я болела... Остальное неважно.

- Вот, барышня, - спешил к ним старичок-портье, - плащик вам, на меху, теплый, как раз на мозглявость ноябрьскую. Надевайте, вам понравится!

***

Когда они проезжали внутреннее, самое старое кольцо стен Гетенхельма, Элиза увидела за крышами зарево пожара.

- Что там? - спросила она у своего спутника.

- Имперский архив, насколько я понимаю. Простите, вынужден вас покинуть.

Через секунду фон Рауха рядом уже не было. Только порыв холодного ветра от двери кареты бросил в лицо Элизе горсть капель дождя.

Дома, в своей постели, Элиза привычно положила руку на теплый кошачий бок и провалилась в сон без сновидений.

Глава 14. Самое дорогое

Элиза проснулась около полудня. В ноябре над Гетенхельмом небо редко свободно от туч, но в это утро город купался в солнечных лучах. В голове было пусто, мир вокруг казался прозрачным и звонким. Выпал снег, прикрыв привычную каменную серость сверкающей белизной. Он продержится недолго, совсем скоро хрупкая ледяная красота станет привычной грязной кашей, раздавленной колесами повозок и копытами коней.

Это пугающе напоминало Элизе ее собственную жизнь. Тонкий налет ее счастья слишком быстро исчезал, растоптанный чужими, куда более важными делами, стремлениями и равнодушием.

"Нужно создать свой снег..." - невпопад пробормотала Элиза.

Кошка встрепенулась от ее голоса. Открыла глаза, оценила обстановку - все в порядке. Сладко потянулась, мурлыкнула и начала вылизываться.

- Что, Герда, мы теперь с тобой вдвоем, - сказала Элиза, садясь рядом и гладя блестящую шерстку, - и нужно нам как-то самим о себе заботиться. Опереться не на кого, упадем - так сами.

Кошка фыркнула.

Элиза почесала кошке подбородок и отправилась умываться. Жизнь снова стала цветной и яркой, без мучительной серости бессонницы.

Постучалась горничная. Вместо привычного вопроса: "Что на завтрак подать, барыня?" служанка прятала покрасневшие глаза.

- П-простите,Елизавета Павловна. Вас в южной гостиной дожидаются... Служанка сделала неловкий книксен и попыталась исчезнуть.

- Стоять, - негромко велела Элиза. - Рассказывай.

Девица всхлипнула.

- Гришку, лакея, ранехонько утром нашли зарезанным. Вас следователь ждет. Ох, что ж делается-то, Елизавета Павловна?

- Что-то странное, Анютка... Что-то очень странное, - пробормотала Элиза, направляясь в гостиную.

Ей навстречу поднялся узколиций темноволосый господин в мундире гетенхельмской стражи. Он почтительно поклонился хозяйке.

- Здравствуйте, госпожа Румянцева. Я Лисин Сергей Николаевич, следователь стражи Гетенхельма.

- Здравствуйте. Мне очень жаль Григория. Что с ним случилось и чем я могу вам помочь?

***

Вовка Огрызок, он же - Владимир Савич, мещанин, владелец лавки недорогих ювелирных изделий, давно был под подозрением в скупке краденого. До последнего времени на него особо не обращали внимания, слишком мелок был жулик. Проводить серьезную операцию из-за пары посеребренных кофейников, когда есть дела поважнее - неоправданное расточительство далеко не бесконечных ресурсов Гетенхельмского управления. Но Огрызок зарвался, связался с серьезными грабителями и хапнул куш не по чину. Тут-то и пришло время поставить крест на его немудреном заработке.