Семейные обязательства (СИ)

Элиза медленно, как сквозь толщу воды, подошла ко второму столику, рядом с которым стоял следователь, и налила себе бренди из графина. Лисин был совсем близко от нее, но почему-то не сделал вежливый шаг назад, а, кажется... Принюхивался?

- Хотите бренди? - спросила она.

- Нет, спасибо. Я на службе.

Элиза почти поднесла к губам стакан, когда Лисин шагнул к ней еще ближе и придержал запястье.

- И вам не советую. Разве что - если вы планируете самоубийство. Судя по запаху, в графине не только алкоголь.

Пока Элиза ошарашенно смотрела на следователя, он забрал у нее стакан, понюхал, качнул головой и поставил обратно на столик.

- Простите за бестактность, госпожа Румянцева. Это вы добавили снотворное?

- Господи Иисусе, - только и смогла выговорить Элиза. Она присела на стул, сцепила пальцы рук - крепко, до отрезвляющей боли, и пояснила: - Я очень плохо засыпала. Поэтому последние дни перед сном выпивала стакан чего-нибудь крепкого. Или пару стаканов... Это лекарство. Я никогда раньше не пила ничего крепче вина, мне это не нравится, но иначе я всю ночь видела кошмары. Наверное, все, кто пристрастился к выпивке, так говорят - но мне это необходимо. Считайте меня пьяницей...

Лисин не стал реагировать на ее жалкие оправдания. Достал блокнот и сделал несколько пометок.

Во взгляде следователя что-то изменилось. Профессиональная отстраненность пропала, появилось нечто, что Элиза могла бы назвать азартом, если бы не выученно-участливое выражение лица.

Или не выученное? Может быть, он на самом деле сочувствует?

- Вы не знали, что в ваш графин подмешан лауданум? - спросил он.

- Конечно, нет!

- Но снотворным тоже пользовались?

- Да... Но не смешивала!

- В чьи обязанности входило приносить вам алкоголь?

- Все подают лакеи. Одно исключение - если я завтракала в постели, приносила горничная. Но и для нее поднос готовил Григорий... Господи, кошмар какой!

- Пожалуйста, успокойтесь, Елизавета Павловна, - попросил Лисин, - вы в безопасности. Ответьте еще на один вопрос. Вы можете различить на вкус сорта бренди?

- Не нужно меня уговаривать, Сергей Николаевич. Я не в безопасности. Меня трясет от страха, мне очень хочется бежать отсюда, куда глаза глядят, но я отвечу на все вопросы, - она перевела дыхание и продолжила: - Нет. Я не могу различать на вкус крепкий алкоголь. Я его ненавижу и глотаю залпом, как отвратительную микстуру.

- Спасибо. Вы очень помогли, - поклонился Лисин, - не смею больше занимать ваше время. Драгоценности будут вам возвращены, как только закончится расследование.

- Подождите минутку, - Элиза вышла в спальню, где в это время обычно Герда спала, развалившись на хозяйской кровати. Элиза осторожно погладила кошку, взяла ее на руки и вернулась в будуар. Посмотрела в упор на следователя. - Теперь у меня будет пара вопросов и одна просьба.

- Я весь внимание, сударыня.

- Как его убили? Не нужно пытаться меня беречь, Сергей Николаевич. Мне не нужны кровавые подробности, просто скажите - как и когда?

- Если вы настаиваете. Удар длинным ножом в сердце, скорее всего, после полуночи. Тело нашли утром, под мостом, недалеко от ворот Святого Николая. Я правильно понимаю, что через них идет дорога к поместью Румянцевых?

- Спасибо. Да, все верно... Теперь просьба. Пожалуйста, посоветуйте мне, где я могу найти надежного охранника. Лучше всего - женщину, так мне будет удобнее. И, если не сложно, отвезите меня в гостиницу. Вас наверняка дожидается экипаж, а пользоваться своим я не хочу. Считайте меня сумасшедшей, но больше ноги моей не будет в этом доме.

Элиза кинула драгоценности семьи Луниных в сумочку с документами и повесила ее на плечо. Поудобнее устроила Герду на руках и посмотрела на следователя.

- Хорошо. Идемте, сударыня. Надеюсь, по дороге вы мне расскажете подробнее, чего так испугались.

Элиза кивнула.

Только сидя в обшарпанном экипаже с гербом стражи Гетенхельма на дверце, она начала говорить:

- Все слуги прекрасно знали, что я пью на ночь. И знали, что - видит Бог! - поводов для уныния у меня достаточно. Отец казнен, муж из-за меня погиб на дуэли. Меня больше не принимают в свете, я изгой и тема для сплетен. Многие считают, что я недостойна быть Румянцевой, что мне нужно отказаться от всего и уйти в монастырь, замаливать грехи семьи, а не пользоваться богатым наследством. Видимо, эту мысль поддерживал и Григорий. Он попытался меня убить, замаскировав смерть под самоубийство. Я бы выпила всю отраву, даже не поняв, что это - если бы не вы. Спасибо. Я у вас в долгу. Вы спасли мне жизнь, Сергей Николаевич.

Лисин наклонил голову и едва заметно улыбнулся.

- Это моя работа, сударыня.

- Все равно - спасибо. Кто может поручиться, что лакей был единственным, кто хотел стереть с лица земли странное недоразумение - вдову бывшего хозяина, позор семьи Румянцевых? Как думаете, есть у меня серьезный повод для беспокойства? Не моё дело строить версии и предполагать, я просто сегодня же покину Гетенхельм.

- Стоит ли, сударыня? Полицейское управление сможет вас защитить. Без ваших показаний нам будет намного сложнее закрыть это дело. Я прошу вас - останьтесь.