Семейные обязательства

Этот вопрос очень близок к злому умыслу и даже, возможно, к преступному намерению. Кавалергарды при исполнении приравнивались по статусу к членам императорской фамилии, и попытка поймать кого-то из них могла бы стать оригинальным способом самоубийства.

Провинциал — Охранителя Гетенхельмского это не останавливало. Ему нужно было поговорить с фон Раухом.

Назначить встречу по официальным каналам не вышло. Приглашение было вежливо отклонено, курьер даже дух перевести не успел, как ему вручили ответ.

Попытки встретиться на каком-нибудь светском мероприятии провалились. Георг фон Раух балы и рауты не посещал.

Епископ хмыкнул: «Мы не гордые» и попробовал записаться на прием. Он отправил в канцелярию своего секретаря. Там его коллега, секретарь Корпуса, рассыпаясь в извинениях, сообщил, что свободного времени у фон Рауха нет. Совсем. Разве что после Нового года, да и то… Неизвестно. Простите, пожалуйста. Передайте Его Преосвященству, что я ничем и никак не могу помочь.

«Ла-адно, — хрустнул пальцами отец Георгий, — нам, охранителям, пристало смирение», — и на следующий день пошел в канцелярию сам.

История повторилась, разве что в приемной Корпуса не было вежливого молодого человека, а сидела доброжелательная дама средних лет. Явление епископа на нее не произвело никакого впечатления, секретарь Корпуса явно видела персон и поважнее, и знатнее. Возможно, она знакома даже с самим Императором. Дама была бы счастлива помочь господину охранителю, но, к сожалению… Нет, сейчас его нет на месте. И завтра… Конец года близко, сами понимаете, дел невпроворот.

На резонное замечание: «Ничего себе, конец года, всего-то сентябрь на дворе!» дама испуганно покосилась на вход в коридор, ведущий к кабинетам ее начальства, и доверительно сказала, понизив голос: «Так ведь в Корпусе все заранее делается…»

Но не так-то просто отвязаться от Жар-Птицы.

Отец Георгий, сохраняя серьезную мину, а в душе — похохатывая над попытками не дать ему добраться до фон Рауха, попросил провести его к госпоже Бельской. Или пригласить госпожу Бельскую.

Он был готов к отказу. Но, на удивление, дама-секретарь со всей серьезностью пошуршала страницами журнала посетителей и записала в него имя Провинциал-охранителя.

Виктория Бельская встретила своего бывшего охранника в лаборатории, больше похожей на кухню рачительной хозяйки. Печь натоплена, на столе под полотенцем — готовая снедь, ждет едоков. По стенам — разномастные полочки, на них в кажущемся беспорядке распиханы банки, корзинки, колбы и коробочки со специями и припасами.

Шторы были плотно задернуты, на столе в витом подсвечнике горело несколько свечей. За окнами солнце стояло почти в зените, а здесь царил полумрак, как поздним вечером. Или — как в лаборатории мага, когда он работает с чем-то, боящимся дневного света.

В горниле печи томился глиняный горшок. В нем размеренно булькало через каждые десять секунд, распространяя по комнате-кухне то запах свежей мяты, то нотку лимона.

На полу лежал простенький домотканый полосатый коврик. Отец Георгий осторожно обошел его, заподозрив в сплетении нитей что-то непростое.

Бельская сидела за столом, держа обеими руками большую кружку. Она не сразу обернулась на звук открытой двери, помедлила пару секунд.

— Здравствуй, Жар-Птица, — устало улыбнулась епископу дама-кавалергард. — Прости, вставать сил нет, устала страшно. Проходи, садись, хочешь чаю — наливай, вроде еще остался. Кружки на полке, — кивнула она куда-то за спину охранителю. Печеньем угощайся, вчера сама напекла.

— Рад вас видеть в добром здравии, — сказал отец Георгий, пододвигая старую, но еще крепкую табуретку.

— Оставь ты реверансы, — отмахнулась Бельская и сделала большой глоток из кружки, — сколько раз я просила говорить мне «ты»? Так намного проще.

— Да-да, — подпустил отец Георгий сарказма в голос. — Куда проще, чем сразу сообщить, что от кавалергардского корпуса общаться с охранителями назначили вас, — он взял кружку с полки и налил себе ароматного черного чая. Вдохнул горячий запах меда и корицы, усмехнулся и продолжил: — Нет, надо было заставить посуетиться выскочку из захолустья.

— Обиделся? — деловито спросила Бельская.

— Угу. Ночью рыдал в подушку, — в тон ей сказал охранитель. — Зато преисполнился величайшего почтения к занятости сотрудников Корпуса. И чтоб дальше не слишком занимать ваше время, спрошу в лоб: что происходит с делом Лунина? Почему его так быстро прикрыли?

— Ничего с ним не происходит, — спокойно ответила Бельская. — Хитрый жук решил самоубиться и обнулить долги. Помереть у него не вышло, зато с долгами все получилось. Придется переписать имперские законы. Канцлер хохочет, хватаясь за шрам от раны. Император ругается, но без огонька. Коронные юристы рвут волосы на голове и клянутся все исправить в кратчайшие сроки. Магии никакой, охранителям тут делать нечего. Хочешь — организую тебе встречу с Луниным, сам расспросишь. С применением любых методов, какие сочтешь нужными.