Семейные традиции (СИ)

Конечно, он опять не поел ничего из вечерней порции. С аппетитом у него беда, так что я сел рядом с миской, взял чайную ложку и понемногу кормил его. Зубы давно хреновые и редкие, так что корм так же давно влажный, я старался давать ему больше желе и тщательно делил на волокна мясные кусочки, иногда набирал в ложку немного воды, чтобы запил. Ест практически только у меня на руках, только когда я глажу по спине и кормлю с ложечки, что поделать, не хочется ему.

— Какой же я уебок, — вздохнул я, пока кот без особого энтузиазма слизывал с ложки желе, — мучаю тебя, Макс, потому что эгоист и уебок.

После ужина была ещё желейная витаминка и жидкое содержимое капсулы противовоспалительного. У него начался артрит года три назад, и никакие процедуры не помогают, только обезболивающее и вот это.

Оставив его кряхтеть у лотка, я быстренько искупался, вычистил зубы. Потом кот не захотел на руки, шел сам до спальни, даже пытался обогнать меня и потереться о ноги.

При наличии прекрасной двуспальной кровати я улёгся на расстеленный на полу спальник, потому что Макс всегда спит со мной, но по ночам иногда ходит шуршать пакетом, который специально для этого на кухне и валяется. А если он будет прыгать с кровати и на кровать, боюсь даже представить, как ему будет больно.

— Обещаю, только до лета, — в который раз прошептал я, гладя поредевшую белую шерсть и почесывая за черными ушами, — потерпи до лета, Макс, пожалуйста. И прости меня, ладно?

Он что-то мяукнул в ответ, закрыл глаза и заурчал, а я почувствовал, что сейчас зареву. Или встану и повезу его на эвтаназию.

От стремных мыслей отвлёк звонок. Ника.

— Привет, Жень! — очень весело крикнула она, пытаясь быть громче музыки, явно слегка пьяная. — Ты не занят? Можешь меня забрать?

Только для полного счастья пьяной любви всей жизни мне не хватало сейчас.

— Могу, конечно, — проворчал я, переворачиваясь на спину и садясь.

Было такое уже пару раз, когда ей стрёмно ехать в такси, а из знакомых подвезти никто не может, она всегда просит меня.

Пришлось вставать, одеваться, брать ключи от машины и ехать к какому-то клубу. Я вот не люблю клубы, в конце концов, не тот я человек. Мне бы дружеские посиделки с шашлычком, а не орущую херовую музыку и приебнутых подростков рядом. Тем более, я вообще слегка отошёл от общественной жизни, потому что вечером мне надо домой кормить кота.

Вероника, как всегда, выглядела потрясающе. Немного макияжа, румянец, искренняя улыбка. Красивая фигурка в обтягивающих джинсах и не менее обтягивающей футболке тоже выше всех похвал. Я все детство думал, что должен на ней жениться. Потом отпустило. А потом на подростковых гормонах я так втрескался, что чуть не умер. И до сих пор, кажется, люблю. Пытаюсь перебить мысли о ней другими девчонками, но всегда это все возвращается, стоит только наткнуться на ее фотку в ленте или на нее саму. Но мы же с ней лучшие подружки, куда мне лезть к ней со своими чувствами. Не поймет и не оценит, только все испорчу.

— Домой тебя отвезти? — пришлось кашлянуть, чтобы скрыть хриплость голоса.

— А можно к тебе? — за такую чуть смущенную улыбку даже луну с неба можно. — Не хочу, чтобы папа опять ворчал.

— То есть, он не будет ворчать, если ты переночуешь непонятно где? — усмехнулся я, но все же поехал к себе.

Она на моей влюбленности и вообще привычке потакать девочкам такие веревки из меня вила одно время, что вспоминаю и поражаюсь. Хотя сейчас немногим лучше, м-да. Ну она хотя бы характером не как Ксюша и Виолетта, они в отца, так ещё и с нотками истеричек, а Ника на маму свою больше похожа, спокойную и мягкую. И немного на мою, потому что никогда не повышает голос.

— Ну зато не пьяная домой приду, — хихикнула она, почесывая лоб, — хотя не такая уж я и пьяная.

— Просто пить не умеешь, — улыбнулся я, коротко глянул на нее и сразу отвёл взгляд.

Эту девочку от двухсот грамм мартини может развезти, поэтому крепче она ничего и не пьет. Хотя зачем пьет, если не умеет? Все время только отговаривается, что любит вкус мартини и хорошего вина.

Когда мы переступили порог, Макс вышел посмотреть, кто приперся. Дал себя погладить и безапелляционно ушел в свой домик, где у него мягкая лежаночка. Как стал старым, разлюбил посторонних, даже от родителей моих уходит.

— Как он? — мягко спросила Ника, расстегивая ремешки босоножек на каблуке.

— Хуево, — вздохнул я, бросив ключи в корзинку.

Больше мне говорить об этом не хотелось, и она это явно поняла. Конечно, так хорошо меня знает. Приняла душ, натянула мою футболку в качестве пижамы и как-то с подозрением глянула на крошечный диван в гостиной.

Я только фыркнул и поманил ее в спальню. Диван батя специально купил такой, чтобы не раскладывался и я на нем не помещался, а то я бы там и спал, рядом с компом и приставкой.

— А чего ты на полу? — Ника стояла спиной, к счастью, и не видела, как жадно я рассматривал ее ноги, едва ли не до колен прикрытые футболкой, и очертания фигуры под тканью.

— Чтобы Максу на кровать не забираться, — глубоко вздохнув и сжав кулаки, я отвёл взгляд.