Семейные ценности

„Наверное, мне тоже стоит подождать, и … примерно лет через пять я успею набраться терпения…”. Но при этой вероятной цифре я ужаснулась: ”Пять лет – это целая вечность! Нет, тогда я действительно потеряю всю свою молодость в разборках с ребенком. Надо что-то предпринять! Может, стоит спросить мужа?”

– Глава 4 -

Раньше, до рождения ребенка, я чувствовала в муже опору, но после появления Саши он стал много работать – что, в принципе, нормально для человека, имеющего семью… Но я была уверена, что не потеряла его, просто из-за повседневных забот наши искренние отношения несколько притупились, и мы сейчас как будто неслись по течению, не имея достаточного времени, чтобы полностью предаться своим любовным порывам и чувствам…

Саша обычно встает в девять утра, я его переодеваю, мы аккуратно моем личико, а затем он спешит к своим игрушкам. В этом время я готовлю завтрак для него и для себя. Когда все спокойно, так начинается наш день…

И так неплохо…

Хотя иногда душе неистово хочется бежать от этой обыденности, от этой реальности, не всегда соответствующей моим желаниям. Но затем я с грустью отдаю себе отчет, что мне некуда бежать, так как я не в состоянии что-то изменить…

Я не хотела больше находиться над зияющей бездной эмоций, поэтому, вспомнив напутствия своей двоюродной сестры, попыталась изобразить улыбку. Ведь улыбка – это что-то спонтанное, непринужденное, и ею можно просто так наградить кого-то, даже себя.

Я никогда не смогу, как моей кузина, раздавать свои улыбки… А почему? Наверное, потому, что внутри себя я не ощущала той беспечности, того постоянного внутреннего комфорта, который давал бы мне неугасимую силу улыбаться.

„Но все же стоит попробовать!”– решила я, и после того как ребенок позавтракал, и я увидела, как он спокойно направляется к своим самолетикам – это его любимые игрушки, я почти на бегу решила воспользоваться его добровольным отсутствием. Кинулась в спальню, где почти четверть комнаты занимало огромное зеркало с обрамлением из розово – коричневого оникса.

„Мда, зеркало супер.., а вот моя улыбка какая-то… хм, как определить ее… Какая-то сухая. Никакой харизмы в ней нет”.

Я делала все возможно как можно лучше изобразить улыбку – концы моих губ слегка устремились вверх, и все! Но самой улыбки все-таки не было, а было лишь нечто похожее на напряженное приподнимание губ.

„Не только глаза – зеркало души, но и улыбка тоже. И мне придется достаточно поработать над своей улыбкой”.

Я сделала глубокий вдох, и автоматически кончики губ снова приподнялись. Но, само мое лицо было беспристрастным, как будто теплота и сердечность, которые должны были отразиться на нем, застыли где-то на долгое-долгое время и почему-то отказывались растворяться во мне. Единственное, что я смогла распознать на своей физиономии, были утомление и странная, неразгаданная горечь.

Я всмотрелась в черты моего отражения в зеркале – у меня был необычный, вздернутый нос, красивый высокий лоб, плотные губы, а глаза редкого серого цвета обрамляли густые ресницы.

– Да, черты лица – ничего, а вот шарма нет! – и, как будто стараясь просто констатировать этот факт, я пожала плечами. – Ну, нет так нет!

Притихший Саша играл в детской комнате. У меня появилось еще немного свободного времени, поэтому я решила взяться за свой профиль и изучить его более четко. Он мне казался довольно неплох – четкий овал, длинные ресницы, огромные глаза таинственного оттенка, тонкие, как полоска брови. Контур губ, видный в профиль, красиво очерчен, щеки слегка приподняты, а носик – оригинальный, как будто воплощение веселья, к которому я стремилась, но которое пока не проявлялось во мне.

Всматриваясь в зеркало, я снова заставила себя улыбнуться.

И вновь провал!

Губы послушно поднялись наверх и… только это – на моем лице не было написано ничего, что хоть немного растопило бы сердце. Не было воодушевления, жизнелюбия, оптимизма, а только грусть и усталость.

– Наверное, у меня скоро начнутся месячные, раз я выгляжу совсем неважно. – И, желая того или нет, я уже была не в состоянии изменить свой „беспристрастный профиль”.

– Алло, у тебя есть время поговорить?– беспомощно позвонила я мужу.

– Ну, да… – уклончиво ответил он. Точно не поняв его реакции на мой звонок, я, как напуганная, лишенная логики женщина словно получила доказательство, что у него кто-то есть.

– Что ты себе позволяешь? Я вожусь с твоим сыном целыми днями, а ты, ты… – я уже рыдала в мобильнике.

– Тася, дорогая, что с тобой? Разве тебе так сложно понять, что я сейчас в лаборатории. Извини, я перезвоню тебе через пятнадцать минут.

– Ты сам извини, – невообразимый стыд охватил меня. – Я не знаю, что со мной случилось…

Когда муж находится в лаборатории, ему нельзя мешать. Это, наверное, самое счастливое состояние, когда человек, увлеченный наукой или искусством, воспринимает себя создателем.

И это невероятное, пропитывающее все его существо ощущение! Другие люди редко могут это осознать и оценить! Только люди, всем своим сердцем связанные с этим человеком, могут с этим по-настоящему разобраться.