Читаем Семейные вехи. Жизнь в испытаниях и радостях. Часть первая полностью

Представляло «в свет».

Два танца из репертуара

Бывших концертов

решено

Представить для начала.

И доказать всем «местным»,

Что жив ещё «бунтарский»

Бердск,

Не сломлен, не повержен.

Костюмов множество готовить,

А шансов выиграть –

лишь «ноль».

Все движенья отработать

Мы могли, коль шли «на спор».

Занимались дни и ночи,

Отрабатывали «па».

Привезли костюмы. Впрочем,

Их можно сразу надевать.

Завалили всю учёбу,

Пришлось пересдавать:

Без стипендии не можем

Мы никак существовать.

Сдали экзамены, зачёты

Душа взлетает до небес.

Готов и праздник новогодний

Открылся бал, включился свет.

На сцене лёгкие снежинки,

Кружатся, падая в сугроб.

Взлетают вверх

Одни солисты

В зале слышен шум, восторг!

Ну, слава Богу!

Один танец

Мы сдали,

А теперь второй.

Танцевать придётся в зале,

На сцене места нет.

Толпой

Стоят студенты.

Расступились,

Оставив узкий коридор.

В тесноте, да не в обиде.

Мы представили «каток»,

«Конькобежцев», «пируэты»,

«Дорожки», «поддержки», «прыжки»,

Громкие аплодисменты

«Сорвали» и ушли.

Весь вечер работала «почта»,

Письма вручал «почтальон».

Для многих был способ знакомства,

Дальнейшей судьбы «марафон».

Я тоже письмо получила

На номер, что был на груди.

Меня в коридор пригласили

К зеркалу. Я Любке сказала:

«Сходи!

Узнай, кто меня приглашает».

Сама никуда не иду.

Тут начались танцы. Ищу

Глазами тот номер заветный…

Увидела. Наш же студент,

Но не подходит, хоть тресни!

Как оказалось, соврал

Мой кавалер- незнакомец.

Он номер не тот написал,

Проверить решил,

Не придёт ли.

Сам несколько раз приглашал

На вальс и кружился,

Кружился!

Я злилась, как тигр,

— «Вот нахал! Хоть бы

Сквозь пол провалился!»

Уж поздно. Бердчане ушли

На поезд. Костюмы остались.

Пообещав отнести,

Пошла собирать их.

Связала в узел

Большой получился.

Пошла домой,

За мной танцор,

Помочь решил, как говорится.

Я всё твердила:

«Не ходи!»

А он всё шёл и шёл упрямо.

Так и до дому проводил.

А утром вновь явился рано.

Друга детства взял с собой

К воротам прислонились.

Хозяин вышел, нас зовёт,

Спросить к кому явились.

Пошли к девчонкам вчетвером.

Морозец! Градусов под сорок.

Зашли погреться, а потом

На танцы в клуб железнодорожный.

Ходили пару раз в кино

На танцы, в дом культуры.

Потом исчез он. Где и что?

Не удалось узнать у друга.

Снова увиделись весной,

Когда уже сдали экзамен.

Я ехать собралась домой,

Каникулы уж начинались.

Его направил комсомол

Инструктором райкома.

Потом уехал поступать

По направленью военкома.

Вернулись осенью и вновь

Начали спорить из-за формы.

Теперь и наш настал черёд

«Диктовать» свои законы.

«Сорвали» вечер, «насолить»

Хотели «классной даме».

Всё подготовили, прийти

Не захотели сами.

Одна лишь «классная» пришла,

А группа не явилась.

Нас вызвали всех на партком,

Стипендии лишили.

Денег нет, продуктов тоже,

Голод мучил жестко.

Одну булочку на всех

Делили по кусочку.

Потом поехали в колхоз

К Любочке Коврижных.

Её отец муки привёз,

Картошки, мяса, хлеба.

Теперь готовили для всех,

Один раз в сутки ели.

Писали жалобу, ответ

Нам дать не захотели.

«Классную даму» не раз

Меняли среди года.

Пока, наконец-то, взялся за нас

Абяс Абдулович- художник.

С ним нашли общий язык,

Или с судьбой смирились.

Бросить всё мы не могли

«Без огонька» учились.

Директор сменился,

Историк пришёл.

Стипендию вернули

Как сдали сессию зимой-

В Новосибирск «махнули».

В оперный театр

Решили прокатиться,

Как было два года назад,

Погулять, повеселиться.

Настал момент «распределенья».

Кругом сумятица, волненье.

Любые справки пошли в ход.

Для оправданья всяких льгот.

Ради шутки «из своих»

Создали «комиссию»

Тема деловой игры-

«Где продолжить миссию!»

Заходил в «круг» выпускник,

О себе рассказывал:

Научился он чему,

Где б продлить свою «стезю»

Он намерен? «Заживо»

Не хотел бы «хоронить»

Себя там в «глубинке».

Предлагал где-то открыть

Клуб, где все новинки.

Висит карта на стене

Области, районов

Сдал «отлично»— выбор есть,

«Хорошистам» — тоже.

Завязывают глаза,

Повращают «малость»

И направят.

Кто — куда

Придёт «фишку» ставить.

Все молчат, пока идёт,

Потом громкий хохот.

Кто-то ставит на окно,

В коридоре бродит,

Пока скажут дружно: «Стоп!»,

И глаза откроют.

Как же тут не испытать

На себе «страшилку»?

Предложила завязать

Глаза лёгкой косынкой.

Покрутили кто — куда,

Вправо, потом влево.

Остановили. И пошла

Куда-то очень смело.

Слышу гул, но не пойму,

Что он означает?

— «Фишку ставь!»

А я иду, на стену натыкаюсь.

Протянула руку, вмиг

Ставлю, где придётся.

Все хохочут. Невтерпёж

Посмотреть неймётся.

Развязали мне глаза

— «Боже! Что я вижу?!»

Карасукский район,

Все деревни рядом,

Куда хочешь — поезжай!

Нет нигде преграды!

Что тут скажешь?

Знать судьба

У меня такая!

Направленье получать

В класс я отправляюсь.

Прихожу. Стою. Вопрос:

— «Хотите где работать?

Выбор, прямо скажем, есть:

Балл у Вас высокий!

В Карасукском районе-

Отвечаю громко,

Так, чтоб слышали за дверью,

Те, кто спорил долго.

Кто-то эхом повторил.

Замерли, притихли.

Что же будет?

— Посмотри в щёлку,

Что там видно?

— Ничего. Стоит спиной

И твердит упрямо:

— Карасукский район,

Рядом с Казахстаном!

Член комиссии спросил:

— Вы это серьёзно:

Почему туда хотите,

И поближе можно.

Вам на выбор мы даём

Лучшие районы!

Кто у Вас там?

— Никого!

— Это невозможно.

Самых лучших отправлять,

Прямо скажем в «ссылку».

Как тогда распределять

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература