Читаем Семейные вехи. Жизнь в испытаниях и радостях. Часть первая полностью

Росли три брата смельчаки,

Шалуны, затейники,

Озорники, весельчаки.

Дом стал «муравейником».

Шум и топот, вой, галдёж.

Как горох по полу,

Осенью в двадцать втором

Отец двух отдал в школу.

Чтоб одеть и прокормить,

Продали корову,

За учёбу заплатил

Только за полгода.

Прокатился по селу

Слух про коммунаров,

И Семён решил рискнуть,

«Где ни пропадало!».

Вот с котомкой за спиной,

С посохом пастушьим

Утром с дочерью вдвоём

Вышли на «распутье».

Предстояло много вёрст

Прошагать, проехать…

Без истерик и без слёз

За отцом шла Ксенья.

До коммуны добрались,

И в изнеможенье,

Опустились на скамью

В конторе управленья.

Всем увиденным Семён

Поражён был напрочь

Вся коммуна на лицо…

Домики, как в сказке.

На двух хозяев круглый дом

Под железной крышей

Много окон, два крыльца

С разными перилами.

Что подвалы есть в домах

Семён узнал позднее,

А пока что впопыхах

Осматривал скорее.

Был участок ограждён

И рвом и забором

Охранялся день и ночь

Разъездным дозором.

Молотилка в мастерских,

Сеялка, косилка,

Плуги, бороны, серпы,

Грабли, вилы, жнейка.

Две конюшни, скотный двор,

Птичник и кошара,

Склад, пекарня, жернова,

Для зерна амбары.

Мастерская, сеновал,

Рига для соломы.

И свинарник небольшой

За околком в поле.

Есть сапожник и портной,

Скорняки и шорник,

Столяры и маляры,

Саночник, колёсник.

За посёлком огород

Женщины разбили.

Морковь, свёклу, лук, чеснок

По весне садили.

Помидоры, огурцы,

Кабачки и тыквы,

Фасоль, горох, редька, бобы,

Были даже дыни.

Заключили договор-

Приступить к работе,

Когда первый взнос внесёшь

Деньгами иль инвентарём.

Дали дом, пока пустой,

Ксенья в нём осталась

И на ферму за селом

По снегу пробиралась.

На работе день-деньской,

Вечером в ликбезе.

Всё ждала когда Семён

Привезёт семейство.

Ждать пришлось не день, не два,

Ровно через месяц

Прибыла её семья:

Взрослые и дети.


Невелик был первый взнос:

Две овцы, телёнок,

Три несушки с петухом

Жирный поросёнок.

А кобыла еле шла

(Уж была на сносях)

Через два дня принесла

Жеребёнка Зосю.

Всё хозяйство в «карантин»

На месяц поместили

И следить пришлось за ним

Василисе с сыном.

Гриша с Павликом с утра

Школу посещали

Размещалася она

Пока в избе-читальне.

Пошёл в кузницу Семён,

(Бог силой не обидел)

Вдвоём с бойким кузнецом

Ковали и лудили.

После школы детвора

В кузницу бежала,

Раздувала там меха

Прутья подавала.

Заворожено смотрел

На огонь Григорий

И готов был целый день

Простоять у горна.

Хоть и вьюжным был февраль

Вскоре стихли бури,

Стало солнце пригревать

«Выросли» сосульки.

Шум и треск со всех сторон

Раздались вдруг ночью

Все вскочили

— Что стряслось?

Увидели воочью

Настоящий ледоход.

Вздулась Обь, и треснул лёд

Вспучились торосы.

Ребятишки все гурьбой

На «увал» сбежались.

Гришка выскочил на лёд-

Льдина закачалась.

И от берега пошла,

Быстро закружилась,

Раскололась по частям,

За торосом скрылась.

Он метался и кричал,

Кто-то слышал вопли,

Кто верёвку, круг бросал,

Лестницу и доски.


Спас его отец Семён,

По кусочкам льдины

Перепрыгивал. Багром

Льдину зацепил он,

Подтянул.

Сына он прижал к груди-

Трепетал, как птица

А когда домой принёс,

Растёр его спиртом.

Ледоход тот не прошёл

Для Гришутки даром.

От испуга… онемел,

Лились слёзы градом.

С тех пор в школу не ходил,

Стал всего бояться,

С пацанами не дружил,

Перестал смеяться.

Мать лечила, как могла,

Травами, молитвой.

Речь вернулась, отставать

Стал теперь в развитии.


Спозаранку к кузнецам

Убегал вприпрыжку,

Отец к делу приучать

Начинал сынишку.

Павел знаньями блистал,

Был «звездою» в школе

Из читальни книги все

Прочитал он вскоре.

С пацанами соревнуясь,

Дав зарок не уступать,

Одну из глав, что приглянулась,

Мог близко к тексту рассказать.

Что же Ксенья? Расцвела,

Красавицею стала.

Пышно русая коса

До пояса достала.

Каждый вечер на «ликбез»

Ходила аккуратно.

Читала бегло, интерес

К счёту проявляла.

Только грамотно писать

Никак не получалось.

Проще было рассказать,

Передать словами.

Пьесы ставили для всех,

Частушки сочиняли.

Под гармошку, балалайку

Пели и плясали.

Был в коммуне инженер,

Молодой, красивый

Днём работал в мастерских,

Готовил машины.


К сенокосу, посевной,

Уборке урожая,

Вечерами молодёжь

В «ликбезе» обучая.

Там-то девушку с косой

Быстро заприметил.

Провожать её домой

Стал он каждый вечер.

Полгода минуло, сказал:

— Сватов я засылаю!

— Ой, что ты, мама не отдаст,

Ведь мне всего шестнадцать.

Домой прибежала,

Сама не своя,

Как быть?

Ведь он старше намного.

Но надо признаться,

красив и умён,

Ведёт себя очень скромно.

Всю ночь прокрутилась

На твёрдой лежанке,

К утру задремала чуть-чуть

С рассветом вскочила,

— Куда спозаранку,

Ни свет ни заря

Тебя черти несут?

Как день провела,

И не вспомнить сейчас,

Вернулась домой

Когда снова стемнело

Валилось из рук

Всё, за что б ни взялась

А сердце стучало, болело.

Итак, заслал сватов Евгений,

Начальников коммуны.

Семён смущён. В смятенье

Пригласил на ужин.

Сват начал речь издалека-

Мы, мол, купцы, у Вас товар,

Он нам к лицу, но мы пока


Просим ещё раз показать.


Семёну сразу невдомёк,

О ком толкует сват.

А Василиса поняла,

Схватилась за ухват.

Ксенья стоит, потупя взгляд,

И думает: А что?

Чем вывозить за братьев грязь,

Не лучше ль жить одной?

И когда сват спросил её

— Пойдёшь ли замуж за него?

Чуть слышно вымолвила

— Да!


Тут Василиса сгоряча

На дочь тираду понесла,

Жених вступил в свои права

Отнял ухват, поставил в угол.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература