Семейный архив

Оттолкнули его не только раввины-ортодоксы, но и порядки, с которыми Юра столкнулся. Например, в бригаде, в которой он работает, 4 человека, все «русские», т.е. евреи, но если бы среди них оказался действительно русский, не-еврей, его бы не взяли на военную базу, где они сейчас кладут проводку. Не-евреев, т.е. русских врачей в больницы берут, соблюдая процентную норму. К арабам относятся лучше — их попросту боятся. Альтернативные кладбища только теперь начали создаваться — после истории с убитым солдатом, которого ортодоксы не желали хоронить, как других, поскольку он, по их мнению, не являлся полноценным евреем... И это, и субботний ритуал представляется молодежи абсурдом: он, Юра, например, не может поехать к родителям в субботу из Беер-Шевы: автобусы не ходят. Значит, надо в пятницу после работы мчаться на последний автобус, отправляющийся в Иерусалим вечером... Свадьбы, точнее — регистрация браков, скверная зарплата, дорогое жилье — и молодежь стремится уехать... А школа?.. Восемь лет бездельничают, зато последние четыре года учатся по перегруженной программе, сдать экзамен на аттестат зрелости могут далеко не все, не сдавшим выдается простая справка, а это в свою очередь снижает шансы найти работу...

Такое, со слов Юры, получили мы представление об Израиле. Мне кажется, он в чем-то сгущает краски, будучи обозленным на всех и вся собственными неудачами... Но дело не только в этом...

— Никогда, пожалуй, мы с женой не были так единодушно счастливы, когда узнали, что Рабин убит...

Юра пришел к выводу, что его мать, Нонна — из хазар...

Хазары импонируют ему своей веротерпимостью и гуманистическими догматами, которые более значительны, чем и десять заповедей и учение Иисуса Христа...

Он хочет вернуться в Астрахань, так как в Хазруте, книге, где сосредоточено учение, которое исповедовали хазары, сказано, что придет пора появления руководителя, пастыря, к нему придут многие и многие... Так что учить и вести надо именно там, где существовала когда-то Хазария... Он, Юра, подразумевается, и есть этот пастырь... У него бывают пророческие видения, потом они сбываются... И про необходимость отъезда в Астрахань тоже говорилось в одном из них... Между прочим, Гриша подтверждает, что иные из Юриных предсказаний сбывались... 

7

Перед нашим приездом в Израиль я написал Саше Воронелю, что неплохо бы встретиться... Он созвонился с Гришей и в назначенный день приехал к нему вместе со своей женой Нинэлью, ранее известной мне в качестве переводчика. Стихи Нинэли Саша привез когда-то в Алма-Ату и мы опубликовали ее подборку в «Просторе», теперь она стала известным в Израиле романистом...

И вот мы сидим за столом, трое, и с нами — наши жены... Прошло почти пятьдесят лет со времени нашего астраханского «бунта». И нам — не по 16 — 17 лет, а по 65 — 66... Мы старики. Каков итог нашей жизни?..

Саша Воронель в чем-то все такой же — с узким лбом в продольных глубоких морщинах, у него сохранилась привычка — думая, рассекать ими лоб... И все такой же мясистый, с широкими крыльями ноздрей нос... И такие же припухшие веки над карими глазами, смотрящими внимательно, с затаенной усмешкой... И все тот же темпераментно-взволнованный голос, несколько приглушенный, чтобы в споре, сдерживая себя, по пунктам изложить собственные, кажущиеся неопровержимыми аргументы...

Они с Нинелью приехали в Израиль в 1974, после нескольких лет пребывания «в отказе». Он и тогда, в Москве, уже имел в науке известное имя, работал в Дубне, в лаборатории Сахарова, издавал нелегальный журнал «Евреи в СССР»... В Израиле он сразу был зачислен в университет на должность профессора, ему дали квартиру, за которую надо было заплатить 50 тысяч долларов — половину платы взял на себя университет. Сейчас, двадцать лет спустя, Саша ежегодно участвует в международных конференциях физиков, преподает в университете, является главным редактором журнала «22»... Можно рассматривать его нынешнюю жизнь как успех, но я больше склонен был считать ее поражением...

Конечно, юношеские мечтания, парящие над реальностью, сплошь и рядом оказываются неосуществимыми. Конечно, взамен отброшенных в сторону идеалов приходит более трезвая оценка — мира, в котором мы живем и который когда-то хотели переделать, а также своих, явно недостаточных для этого сил... Однако — каковы итоги?..