Семейный бизнес. От перемены мест... (СИ)

Я тактично молчала и силилась понять, какое же имею отношение к этой без сомнения душещипательной истории.

-- А в один далеко не прекрасный день дочка покончила с собой, -- Машков так резко и неожиданно окончил рассказ, что я аж закашлялась, -- Вскрыла себе вены прямо в нашей ванне, -- пояснил он, как будто я мечтала знать подробности, -- Но самое грустное выяснилось позже, -- как ни в чем не бывало продолжил старик, -- Эльвира оказалась беременной. А бойфренд, как их сейчас принято называть, на тот момент у нее был один. И имя ему -- Соболев Егор Станиславович.

При звуке имени Егора у меня в ушах застучало, а на лбу и спине выступила испарина, словно я была столетней старухой и взялась не смотря ни на что пробежать марафон. А в голове было такое ощущение, как будто кто-то без предупреждения включил профилактику: белый шум и ни малейшей надежды на внятную картинку. Губы Машкова продолжали шевелиться, и я даже видела, что он что-то говорит, вот только услышать не могла. А в мозгу упрямо билась лишь одна мысль: Егор не может иметь отношения к истории с нерожденным ребенком и покончившей с собой от отчаяния девушкой.

-- ...уже позже я узнал, что этот подонок признавать ребенка отказался, так же как и жениться на моей дочери. И если бы не он, наша Элечка была бы до сих пор с нами, -- слух наконец вернулся и я смогла услышать окончание рассказа.

-- Так значит я для вас -- что-то типа орудия мести, -- медленно проговорила я, по крупицам возвращая контроль над сбившимся дыханием, -- И что вы собираетесь делать?

-- Лишим его той, на ком он так опрометчиво надумал жениться вместо моей дочери, -- мерзко захихикал старик, а я в этот момент поняла, почему люди утверждают, что старики -- те же самые дети. Машков, этот беспринципный и прожженный жизнью воротила, действительно радовался как ребенок тому страшному факту, что собирался проучить обидчика, убив ни в чем не повинного человека, -- Он отнял у нас дорогую женщину, а мы в ответ -- отнимем у него.

-- Око за око... -- вставил блондинчик, как будто говорил о чем-то столь же безобидном, как обмен щелбанами.

В ответ я непонимающе моргала: одно дело попасть в передрягу с логичными обстоятельствами, в которую обычно человек сам себя и загоняет, и совсем другое -- попасть в лапы сумасшедшего старикашки, смертельная болезнь которого явно поразила, помимо прочего, клетки головного мозга. Процентов на девяносто девять. Ясно одно -- в память о безвременно погибшей дочурке отпускать меня живой Машков не собирается, а помощи от его сыночка ждать точно не приходится: против папаши тот не пойдет. Скорее собственноручно меня укокошит, только бы лишний раз угодить могущественному родственнику. А кстати...

-- А картину зачем было воровать? Вы ж ее спокойно купить могли, -- решила я светски поболтать перед смертью.

-- И упустить прекрасный шанс досадить Егорке и треснуть его шлюху по голове? -- разоржался блондин, хотя раздавшийся звук скорее походил на скрип старой дачной калитки, которую некто зловредный взялся тягать туда-обратно. Похоже испускать мерзкие звуки вместо обычного человеческого смеха -- семейная черта Машковых.

В общем-то примерно так Леха и говорил, кивнула я самой себе, радуясь, что хоть одной загадкой стало меньше.

-- И так как время у нас не резиновое, предлагаю приступить к делу, -- торжественно заявил Виктор Иванович, глядя в окно, где солнце уже готовилось начать свой путь за горизонт.

Верить в то, что сегодняшний закат я уже не увижу, я отказывалась категорически, поэтому неожиданно даже для самой себя выпалила:

-- А как же последнее желание приговоренного?

Машков как-то по доброму рассмеялся и величаво махнул рукой:

-- Ну говори.

К такому повороту я была не готова, потому ляпнула первое, что пришло в голову:

-- Хочу принять ванну, -- в полнейшей тишине раздался мой голос и я в досаде на саму же себя прикрыла глаза: ничего умнее не могла придумать?

-- Хорошо, набери ей ванну, -- услышала я и распахнула глаза.

Машков с довольным видом возлежал на кушетке -- не иначе как упивался собственным великодушием, а изумленный сын сидел в кресле с такой ровной спиной, будто помимо своей воли проглотил нечто прямое и крепкое...

-- Отец? -- решением папаши блондинчик был явно недоволен.

-- Пускай девчонка искупается, -- махнул тот рукой, -- А я устал что-то, отдохну пока. Двадцать минут в деле роли не сыграет.

Пару секунд Машков-младший не шевелился, силясь прийти в себя, а затем стремительно встал, отстегнул меня от батареи и, грубо дергая, поволок на выход.

-- Учти, если девка сбежит, тебе никакие документы уже не помогут, -- донеслось нам в спину. Причем тон Машкова был настолько суровым, что я невольно съежилась и поняла, почему блондинчик так рьяно старался угодить папаше. А еще почему Егор упорно утверждал, что тот страшный и опасный человек, хоть и давно уже пенсионер. Даже будучи при смерти дедуля страху нагнать был способен.

-- Не знаю, что ты затеяла, шлюха, но можешь быть уверена, ничего у тебя не получится. Уж я прослежу, -- злобно прошипел конвоир.