Семейный кодекс Санта Барбары

– Уважаемые соседи, – вмешалась Валерия Константиновна, которая вышла в коридор вместе со мной, – вот девушка первый раз вас видит. Что она подумает о нашем доме? Татьяна, между прочим, расследует дело Николая Петровича.

– А чего тут расследовать? – удивилась Нина Васильевна. – Небось, его же подельники и кончили.

– Да что вы такое говорите? Какие подельники? Он что, преступник какой?

– А то вы, Валерия Константиновна, не знаете. Неужели забыли, как он, когда был председателем нашего кооператива, левые дела проворачивал? Забыли, как собрание жильцов было против, а он все равно заменил кабель, когда можно было просто поставить муфту? А еще полностью заменил электропроводку в доме! А чем старая была плоха?

– Да дому-то уже сорок с лишним лет, как же не заменять.

– Ничего, могла бы еще столько же простоять. Прежние материалы не чета нынешним. Так нет же! Все это неспроста было сделано. Он сорвал солидный куш и положил себе в карман. Вор он, вот он кто.

– Это вы уж чересчур, Нина Васильевна, – подала голос Валентина Семеновна. – Чтобы бросаться такими обвинениями, нужно все доподлинно знать, а не пересказывать сплетни.

– Весь дом ненавидел… – начала Нина Васильевна.

– А вот и не весь дом! Я, например, очень уважала Николая Петровича. Он всегда мне помогал с починкой. То кран починит, то бачок. И деньги, между прочим, не брал.

– Так вы же ему бутылку всегда совали. Сами еще жаловались.

– Ничего я не жаловалась!

– Жаловались, жаловались. Просто уже забыли.

– А помните, кто был председателем до Николая Петровича?

– А при чем тут это?

– А при том. Забыли? Так я вам напомню! У нас была Кларисса Парисовна Мерзюн. Вы хотели бы, чтобы она и дальше у нас председательствовала?

– Упаси бог! Премерзкая особа, полностью оправдывает свою фамилию.

– Вот видите, – удовлетворенно произнесла соседка. – Так я пойду. Заходите вечерком.

– Спасибо.

Я оставила помирившихся соседок и толкнула дверь. Теперь надо наведаться к подруге Алены, которая живет в третьем подъезде. Я позвонила раз, второй. Подождала и позвонила еще раз. Никто не открыл. Ладно, приеду еще раз.

По пути я обдумывала полученные сведения. Итак, к портрету Николая Петровича Сосновского добавились новые штрихи. Оказывается, помимо работы судовым врачом, хирургом, сотрудником геологической партии, электриком и охранником он был еще и председателем жилищного кооператива дома. Понятно, что определенный опыт в сфере финансово-хозяйственной деятельности он имел, и Люба немного лукавила, утверждая, что скрывать ее брату нечего. Нет уж, уважаемая Любовь Алексеевна, даже у самых честных руководителей подобных структур всегда бывает рыльце в пушку. Должность способствует, соблазны тут как тут. Вопрос в том, чтобы совсем уж не зарываться и вовремя остановиться. А может быть, Люба и не знала о том, что Николай был председателем. Хотя сомнительно, разве что председательствовал он совсем немного. И его вполне могли убить именно на почве денег.

Далее. Валерия Константиновна видела мужчину, который часов в одиннадцать вечера выходил из квартиры Сосновского, а перед этим слышала шум за стеной. Скорее всего, это и был убийца, завладевший ключами. Вот только особых примет она или не заметила, или их на самом деле не было. Хотя большая залысина – это уже кое-что. К сожалению, для идентификации преступника этого недостаточно. Ладно, посмотрим, как будут разворачиваться события. Может быть, этой детали вкупе с остальными и хватит.

Кроме всего прочего, приоткрылась завеса, связанная с тайной Алены. Что-то действительно произошло, когда она училась в художественном училище. Валерия Константиновна – третий человек, которому я задала вопрос об этом. Люба вообще не удостоила вниманием эту тему, хотя явно знала что-то определенное. И вряд ли она захочет продолжить, поэтому здесь надо оставить ее в покое. Лейла была более откровенна, но тоже не располагала информацией, сказала только, что приключилась некая романтическая история между Аленой и ее преподавателем. Валерия Константиновна сообщила некоторые подробности этой истории. Так, например, женская часть семьи Сосновских ходила в слезах, а сам глава семьи Николай Петрович, судя по всему, принял радикальные меры. Осталось только узнать, какие именно, возможно, это имеет какое-то отношение к его гибели. Для этого мне надо пообщаться с теми, кто знал об этом периоде жизни Алены и ее преподавателя Игоря Александровича. Поэтому сейчас мой путь лежит в художественное училище на Институтской улице.

Я оставила машину недалеко от этого места и вошла в вестибюль. Путь мне преградила вертушка, которые встречаются сейчас в каждом учреждении. Слева в стеклянной кабине сидела женщина-вахтер.

– Я корреспондент художественной галереи «Эстетика», – представилась я. – Мне нужно поговорить с руководством училища.

– Проходите. Второй этаж и по коридору направо – в администрации вам подскажут, куда дальше.