Семейный пикник

Вскоре Патрик сказал, что ему надо позвонить, и вышел, оставив их вдвоем. Разговаривая с леди Камиллой, Бэрридж подумал, что эта женщина была бы прекрасной парой для Роджера, представить же ее рядом с Патриком, хотя он только что видел их вместе, ему почему-то не удавалось. С неясным сожалением он вспомнил рыжеволосую девушку с задорной улыбкой, которую видел на фотографии.

Когда Патрик вернулся, Камилла заявила, что ей надо отдать кое-какие распоряжения прислуге, чтобы подготовиться к вечернему приему гостей, и в свою очередь покинула их.

Патрик старался продолжить легкий, непринужденный разговор, начатый женой, но ему это не удавалось, напускное оживление постепенно сменилось крайней рассеянностью, несколько раз он останавливался на середине фразы, а потом, опомнившись, продолжал порой без всякой связи с предыдущим.

Был момент, когда Бэрриджу показалось, что Патрик хочет сказать нечто важное, но он так и не решился.

Около трех часов Бэрридж прошел в приготовленную для него комнату, предварительно выбрав в библиотеке пару книг, чтобы чем-то занять себя до шести, однако, прочитав десяток страниц, обнаружил, что его мысли тянутся к иному предмету. Бэрридж был человеком наблюдательным и склонным к логическому анализу; хотя он был хирургом, и хирургом довольно известным, его интересовала психология, и он часто задавался вопросом, почему он — или она — ведут себя так, а не иначе. Это своего рода любопытство, являвшееся свойством натуры, не заходило настолько далеко, чтобы предпринимать какие-либо специальные действия для его удовлетворения, поскольку, кроме того, он, считая, предосудительным вмешиваться в чужие дела, знал,что его мысленные логические построения никого не задевали, и занимался ими с чистой совестью. Со вчерашнего дня, когда позвонил Патрик и попросил приехать, в распоряжении Бэрриджа оказалось достаточно разных странностей, которые занимали его гораздо больше самого увлекательного сюжета.

Первыми приехали Мортиссы. И Джоан, и Сирил держались так, словно никаких разногласий между ними и хозяином дома не существовало; очевидно, за минувшее время им уже доводилось встречаться и прошлые недоразумения были либо улажены, либо со взаимного согласия преданы забвению. Следующий гость явился для Бэрриджа неожиданностью — перечисляя, кто придет, Патрик не упомянул Альберта Ли. Удивила Бэрриджа и реакция сидевшего рядом с ним Патрика: когда Ли вошел в гостиную, тот вздрогнул, словно появление этого человека и для него оказалось неожиданностью, причем неприятной, и это выглядело совсем уж странно, если учесть, что гостей приглашал он сам. Или Ли пригласил кто-то другой? Патрик старался держаться спокойно и непринужденно, словно они собрались на самую обычную вечеринку, однако Бэрридж чувствовал в нем внутреннюю напряженность, особенно после прихода Ли. Патрик представил Ли Мортиссам и Камилле, из чего Бэрридж заключил, что тот был в доме Карлайлов впервые, после чего Ли расположился возле камина. Камилла сидела на софе, Мортиссы — на диване у двери на балкон. Патрик прохаживался по гостиной и, оказавшись рядом с креслом Ли, тихо спросил:

— Мистер Уиллис придет позже?

— Уиллис? О ком вы говорите? — вопросом на вопрос ответил Ли, подняв брови.

На лице Патрика отразилось замешательство.

— Вы же были тогда вместе.

— А, вы имеете в виду его… — Ли пожал плечами. — Так я его в сущности не знаю. Мы познакомились по дороге, в поезде. Он уехал из отеля вскоре после вас и больше мы не встречались.

Бэрридж насторожился.

— Кажется, вы мне тогда говорили, что вы оба из Лондона, — небрежно заметил он.

— Возможно, мистер Уиллис при знакомстве обмолвился, что живет в Лондоне. Я уже не помню всех подробностей.

«Он определенно лжет», — подумал Бэрридж. — «Судя по тому, как они держались друг с другом, они были давно и хорошо знакомы».

Когда Патрик отошел, Бэрридж перехватил взгляд, которым Ли проводил его, — смесь откровенной неприязни и презрения.

Двадцать минут седьмого в ворота въехала красная малолитражка Луизы Олбени, вела ее сама Луиза, Фрэнсис Гловер сидел рядом. Патрик спустился встретить их. Через открытую дверь гостиной было видно, как все трое поднимаются по лестнице, впереди Луиза, мужчины за ней. На последних ступеньках Гловер по-дружески положил руку на плечо Патрика и сказал:

— Зайдем в кабинет, я хочу с вами поговорить.

Патрик нервно дернулся (он старался взять себя в руки, но было заметно, что нервы его на пределе) и после секундного колебания кивнул и направился к кабинету. Входившая в гостиную Луиза обернулась с недовольной гримасой, но мужчины уже ушли.