Семейство Доддов за границей

Я выходилъ изъ себя, выслушавъ это объясненіе. Они раза два или три должны были силою удерживать меня, чтобъ я не бросился въ домъ и не кинулся, въ бѣшенствѣ, на негодяя. Моррисъ урезонивалъ меня болѣе часа. И графъ доказывалъ, что мы теперь всѣми силами должны стараться объ одномъ: чтобъ исторія наша не разгласилась, не разнеслась повсюду. Онъ съ необыкновенною деликатностью объяснялъ нашъ промахъ незнаніемъ Германіи, и изъявлялъ свое сожалѣніе о нашей непріятности съ удивительнымъ тактомъ истинно-свѣтскаго человѣка. Всѣ слабые упреки совѣсти за участіе въ обманѣ съ нашей стороны совершенно заглушены были во мнѣ чувствомъ обиды, и я рѣшительно позабылъ тогда воображаемыя земли и графства, которыми такъ щедро надѣлялъ невѣсту.

Первымъ нашимъ вопросомъ было: что теперь дѣлать? Графъ съ большою любезностью и гостепріимствомъ говорилъ, что мы должны остаться въ замкѣ по-крайней-мѣрѣ на нѣсколько дней; онъ убѣждалъ меня, что это единственное средство уничтожить всякіе слухи и толки, могущіе возникнуть о нашемъ приключеніи. Онъ доказывалъ свое мнѣніе множествомъ основательныхъ и деликатныхъ соображеній; но Моррисъ совершенно согласился со мною, что лучше всего намъ уѣхать; что намъ въ замкѣ невозможно оставаться ни на одинъ день.

Вслѣдъ затѣмъ надобно было сообщить пріятную новость мистриссъ Д. Быть-можетъ, вы, милый Томъ, несмотря на старую нашу дружбу, назовете меня человѣкомъ съ дурнымъ сердцемъ, но все-таки скажу вамъ чистую правду: для меня было бы достаточною отрадою за все униженіе, за весь позоръ мой, еслибъ мнѣ позволили лично изложить сущность дѣла мистриссъ Д., прославить ея геніальное умѣнье отдавать дочерей замужъ и поздравить ее съ великолѣпными успѣхами. Я сердечно убѣжденъ, что, при тогдашнемъ расположеніи духа, говоря на такую прекрасную тэму, я довелъ бы ее до бѣшенства, отчаянія, стыда. Но Моррисъ объявилъ рѣшительное свое несогласіе. Онъ принялъ исключительно на себя обязанность объясниться, даже взялъ съ меня торжественное обѣщаніе не вмѣшиваться въ переговоры; этого мало: онъ уговаривалъ меня бросить планы мщенія молодому плуту, который такъ жестоко оскорбилъ насъ.

Не имѣю терпѣнія повторять его доказательства. Сущность ихъ состояла въ томъ, что настоятельнѣйшая необходимость требовала потушить дѣло и удалиться оттуда, гдѣ оно загорѣлось. Мнѣ кажется, что никогда не прощу я себѣ за то, что уступилъ въ этомъ Моррису. Много у меня долговъ, уплата которыхъ не безпокоитъ мою совѣсть; но не уплатить хлыстомъ долга своего этому молодцу, сознавать, что далъ слово не производить этой уплаты — это чувство невыразимо-унизительно. Я объяснялъ это Моррису; доказывалъ, что, принимая его систему, готовлю себѣ надолго тайныя душевныя мученія; предлагалъ даже удовольствоваться десятиминутнымъ сеансомъ съ Вольфеншеферомъ наединѣ при посредничествѣ кнута: содержаніе бесѣды осталось бы извѣстно только мнѣ и ему. Но Моррисъ не хотѣлъ о томъ и слышать. И если приключеніе наше разгласится въ обществѣ, то, признаюсь, этотъ пунктъ будетъ самымъ прискорбнѣйшимъ для меня.

Не умѣю сказать вамъ, какъ я далъ уговорить себя, какъ рѣшился дать обѣщаніе, столь противное моей натурѣ и правиламъ моей родины. Единственное возможное объясненіе — вліяніе заграничнаго климата. Что же выигралъ я своею слабостью? одно утѣшеніе: не могу покойно спать съ того времени, потерялъ аппетитъ, чувствую мученіе въ душѣ; всѣ эти обстоятельства, хотя и непріятныя, убѣждаютъ меня, что, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, К. Дж. могъ бы быть прежнимъ К. Дж., и что хотя заграничная жизнь ослабила, но еще не совершенно погубила мой природный темпераментъ.

Однимъ словомъ: планъ нашъ былъ таковъ: я останусь съ графомъ въ его комнатѣ, а Моррисъ отправится объясняться къ мистриссъ Д.; послѣ того мы уѣдемъ въ каретѣ графа въ Констанцъ, гдѣ проживемъ недѣлю или двѣ, пока рѣшимъ, куда ѣхать далѣе и дадимъ время Каролинѣ, которая все еще гоститъ у старухи мистриссъ Моррисъ, возвратиться къ семейству.

Я сказалъ М., что не могу уѣхать далеко, дожидаясь денегъ (отъ васъ, милый Томъ) и М. сказалъ (славный человѣкъ!), что если двѣсти или триста фунтовъ будутъ для меня нелишними, то они готовы къ моимъ услугамъ. Конечно, Томъ, я отвѣчалъ, что не имѣю нималѣйшей нужды въ деньгахъ. Въ первый разъ въ жизни я отказался занять; но деликатность рѣшительно требовала того. Моррисъ покраснѣлъ, когда я отказался, и пробормоталъ какое-то извиненіе, что, быть-можетъ, оскорбилъ меня; и дѣйствительно, не могу сказать, чтобъ я не былъ сконфуженъ его предложеніемъ.

Хотя весь разговоръ этотъ происходилъ у воротъ, но едва мы съ графомъ Адельбергомъ вошли въ комнаты, какъ я увидѣлъ, что прибытіе графа уже извѣстно всему дому. Толпы служителей вышли встрѣчать его; но въ числѣ ихъ не было ни управителя, ни его сына.