Семен Дежнев — первопроходец

О приближении первого большого порога, Тунгусского, или Стрелочного, возвещал отдалённый гул, который всё усиливался, нарастал и наконец превратился в зычный, оглушительный грохот или рёв неведомого, могучего зверя. Такие пороги Дежнёву и его спутникам не встречались нигде на спокойных реках русского Севера. Русло Ангары перегораживала гряда камней, на которые наталкивалось бурное течение, разбивалось с гулом и, пенясь, подымало фонтаны брызг.

Бекетов подал сигнал каравану лодок, чтобы приставали к берегу. Когда казаки высадились и окружили Петра плотным кольцом, он произнёс зычно, стараясь перекричать гул порога:

   — Вот она, матушка-Ангара, буйный нрав свой показывает.

   — Да уж, буйный! — воскликнул Стадухин.

   — На первых порах не могли распознать всё коварство реки наши казаки. И немало лодок и дощаников разбивалось в щепки на ангарских порогах, гибли люди и грузы. Сколько Ангара взяла человеческих жизней! Об этом напоминают могильные кресты на этих негостеприимных берегах. Но русские не привыкли отступать, не отступили и перед шальной Ангарой.

Бекетов на минуту приумолк и протянул руку в направлении порога.

   — Видите прогалину между камнями и бурунами? Это наш путь, доступный для лодок. Если им пользоваться с осторожностью и оглядкой, можно преодолеть порог. Убедились в этом на опыте. Вот пойдём этими воротами. Пусть на каждой лодке останется по паре гребцов, кто посильнее и поотважнее...

   — Останусь за гребца! — воскликнул Стадухин.

   — И я, и я!.. — воскликнули другие.

Дежнёв тоже вызвался остаться в лодке за гребца. Но сотник отклонил его стремление.

   — Нет, Семён... Пойдёшь с Трофимом берегом. Возьмёте из лодки два кожаных мешка с ценным грузом. В них грамоты из Москвы и письма красноярского воеводы. И ещё денежная казна. Головой отвечаете за мешки.

Затем сотник объяснил казакам дальнейшую задачу. Гребцы должны внимательно следить за тем, чтобы попасть в доступные для плавания ворота, не отклониться с верного пути, не наткнуться на каменную преграду. А основная масса казаков пойдёт берегом, потянет лодки бечевой, одну за другой.

Иначе говоря, потянут канаты, креплённые к лодкам. А ещё сотник распорядился, чтоб взяли из лодок часть груза, который поценнее. Это касалось оружия: ружей, самопалов, бердышей, сабель. Случись какая беда на пороге, разобьётся лодка со съестными припасами, потонет груз муки или соли — это ещё не самая крайняя потеря. Находчивый казак всегда добудет себе пищу, наловит рыбы или подстрелит лесного зверя, насобирает грибов и ягод. Лес и река всегда накормят. А безоружный казак не казак. Сотник поручил бывалому казаку Поснику Иванову, зарекомендовавшему себя примерной службой ещё в Енисейске, командовать бечевщиками. Специальную команду выделил он и для переноски берегом оружия.

   — С Богом, други мои. — Этими словами закончил Бекетов свою речь и проворно вскочил в головную лодку. Он намеревался лично вести караван лодок через порог.

Тунгусский порог прошли благополучно, без потерь. Второй порог, Мурский, лежал против левого ангарского притока, Муры. Он представлял примерно такую же картину, что и предыдущий — гряда камней, вокруг которых пенилась и бесновалась неугомонная река. Порог имел протяжённость версты две. И здесь имелись свободные от каменных заграждений проходы, через которые при известной осмотрительности и осторожности можно было пройти. И здесь прошли бечевой благополучно, если не считать одного злополучного происшествия. Лодка Стадухина, которая шла третьей от головной, неожиданно натолкнулась на подводный камень. От сильного толчка стадухинский напарник потерял равновесие и вывалился за борт, очутившись в бурлящей пенистой воде. Но Михайло моментально среагировал на толчок и успел схватить напарника за руку. Обладая недюжинной физической силой, он вытащил казака из воды в лодку, хотя лодка и накренилась до угрожающего предела.

   — Спасибо тебе, Михайло. Вовек не забуду твоей услуги, — шептал пострадавший, извлечённый из воды.

   — Смотри в оба, казак. Чтоб такое не повторилось, — спокойно сказал Стадухин. Несладко пришлось бы бедняге, не приди к нему на помощь Михайло. Унесло бы его в клокочущую бездну, завертело бы в водовороте. Мог бы и разбиться о камни, и ни одной целой косточки не осталось бы.

Когда порог был пройден, Стадухин не стал докладывать сотнику о происшествии, а неудачливого гребца заставил обсушиться у костра.

На привале Бекетов обратился к казакам с кратким словом:

   — Бог миловал нас, казаки. Все живы, увечных нет, груз сохранили. Теперь вы знаете матушку-Ангару?

   — Чёрт бы побрал эту матушку, — выругался Стадухин. — Нечистая сила в неё вселилась.

   — Зря лаешься, Михайло, — остановил его Бекетов. — Прошёл бы ты Падунским порогом, не то бы заговорил. Эти два порога, которые мы прошли, это ещё детские забавы. А вот Падун... Сердитый порожец. Сколько дощаников на нём разбивалось, сколько людишек гибель свою обрело. Сколько могильных крестов на падунском берегу.

   — Поведёшь нас через этот проклятый Падун? — спросил сотника Посник Иванов.