Семен Дежнев — первопроходец

После этой поездки в якутское селение Семён Иванович ещё дважды побывал в семье Николая, сопровождая торговых людей. Абакаяда встречала Дежнёва с доброй улыбкой, вся светилась радостью и не скрывала этого. Он привозил девушке бесхитростные подарки, и они отправлялись в верховые прогулки по ленскому берегу, а потом углублялись в лес по тропе. Лошади шли медленным шагом рядком. А Семён и Аба, взявшись за руки, вели разговор. Вернее, говорил один Дежнёв, говорил девушке всякие ласковые слова, которые она не вполне понимала.

   — Ты сказал зазно... о... бушка. Что это такое?

   — Это значит любимая девушка. Самая, самая любимая. Понятно тебе?

Когда Семён Иванович сказал себе, что настало время свататься, что его приезду в дом якута Николая рады, а Абакаяда всегда ждёт его, он решил приступить к делу. Возвратясь из похода на Вилюй и заслужив одобрение сурового, скупого на похвалы Пояркова, отважился попросить у него отпуск. Просьба эта, как мы видели, была уважена.

Выехал Дежнёв вместе с Трофимом Усольцевым, который должен был выполнить роль свата. Благодаря жене-якутке он неплохо знал якутские обычаи и ритуал сватовства. В доме Николая давно ждали этого визита.

Николай встретил гостей приветливо, радушно. Дочери сказал:

   — Ты, Аба, выйди. Присмотри за скотиной. У нас тут серьёзный разговор пойдёт, мужской.

Повыпроводил он и малых ребятишек. Зато пригласил собрата Василия, гончара, и ещё одного родственника, седельника.

Сватовство происходило чинно, неторопливо. Сперва произносил пространную и витиеватую речь сват Трофим. Он всячески расхваливал достоинства жениха, лестно говорил и о семье невесты, людях достойных и уважаемых. Почему бы этой семье не породниться с таким не менее достойным человеком? Сказал своё слово и отец невесты: велеречивый сват напоминает ему героев олонхо, которые красиво говорят. Сват явно преувеличивает достоинство скромных простых людей саха. Он, Николай, имел возможность присмотреться к человеку, который хотел бы высватать его дочь. Человек он достойный, рассудительный, и руки у него хорошие. Жаль только, что это человек другой веры, других обычаев. Но что поделаешь? Времена меняются. И нередки случаи, когда русские и саха роднятся. А что скажет жених?

Семён Иванович в своём коротком слове, следуя наставлениям Трофима, больше говорил не о достоинствах невесты, а о её отце. Ему лестно породниться с таким искусным умельцем, уважаемым человеком. Потом перешли к наиболее деликатной части переговоров, выкупу за невесту, или калыму. Николай говорил пространно, дипломатично. Он-де не корыстный человек. Калым — это не главное. Жених ему нравится. Он бы с радостью отдал дочь за такого славного человека без всякого калыма. Но обычай есть обычай, от него никуда не уйдёшь. Если невеста уйдёт к жениху без выкупа, это будет позор для всего её рода. Отец её станет посмешищем в глазах всей округи. Со старым обычаем приходится считаться. Что бы жених мог дать за невесту?

Семён Иванович ждал этого вопроса и ответил так:

   — Я только рядовой казак. Не атаман, не сотник, даже не десятник и не богатый, торговый человек. Сокровищ не нажил. На досуге промышляю пушного зверя. Вот всё, что могу дать тебе, Николай, за твою дочь.

С этими словами Дежнёв бросил к ногам отца невесты не очень увесистый мешок с мягкой рухлядью.

   — Здесь шкурки соболя, черно-бурой лисицы, белки. Сведущие люди говорят, что этого достаточно, чтобы купить двух коров и устроить свадебный пир.

   — Посмотри, Василий, что там в мешке, — сказал Николай младшему брату.

Василий развязал мешок, пересчитал шкурки, проверил их качество.

   — Люди правильно говорят, — сказал он. — Это хорошая цена за две коровы и свадебный пир.

   — Мы согласны, Семён. Бери себе в жёны Абу и живи с ней счастливо, — торжественно произнёс Николай и сам вышел из балагана на волю, чтобы пригласить дочь. Она томилась в тревожном ожидании неподалёку. — Иди в дом, дочка. Есть для тебя новость.

Отец объявил о своём согласии. Девушка выслушала Николая спокойно. Она была уверена, что так оно и будет, что отец непременно скажет эти слова, хотя несколько слезинок скатилось по щекам. Но то были слёзы радости.