Семена прошлого

— Не тебе рассуждать о чести и совести. Где была твоя честь, когда ты посягал на сестру, где совесть? Где она теперь, когда ты продолжаешь спать с ней? Неужели ты не понимаешь, что ваша преступная связь настолько меня оскорбляет, что я не могу ни о чем ином думать, пока вы вместе? Я желал бы, чтобы моя мать закончила свой жизненный путь как достойная, респектабельная женщина… но ты — ты мешаешь этому! ТЫ, Кристофер!

С лицом, на котором не было ни жалости, ни раскаяния, лишь отвращение, Барт повернулся и ушел.

Оставил нас всех наедине с нашими рождественскими «радостями».

Мелоди хотела тоже уйти. Она встала, дрожа с головы до ног, с опущенной головой, неловко двинулась к двери; но тут на нее напустилась Синди:

— Ты спала с Бартом? Да? Посмотри: у твоего мужа разрывается сердце, а ты молчишь.

Глаза Мелоди, и без того огромные, окруженные черными кругами, сделались еще больше; зрачки, будто от страха, расширились:

— Оставьте меня в покое! — жалобно вскрикнула она. — Я не сделана из стали, как вы все! Я не могу переносить одну трагедию за другой. Джори лежал без движения, без надежды, что он будет ходить, а мне надо было на кого-то опереться. Барт — единственный, кто пожалел меня. Я просто закрыла глаза и вообразила, что он — это Джори.

Джори покачнулся в кресле и наклонился, будто теряя сознание. Я подбежала помочь ему. Он не мог ничего говорить, хватал ртом воздух; руки его тряслись. Я держала Джори в объятиях, а Крис пытался удержать Мелоди, рвущуюся на лестницу.

— Будьте осторожны! — просил он. — Вы можете упасть и потерять ребенка!

— Мне уже все равно, — прорыдала она, убегая наверх. К этому времени Джори пришел в себя, утер слезы и слабо улыбнулся.

— Ну, теперь я знаю точно, — сказал он. — Я давно догадывался, что между Бартом и Мелоди что-то есть, но полагал, что это плод моей подозрительности. Мне следовало бы знать это. Мел не может жить без мужчины, в особенности, в постели… и мне не приходится здесь ее обвинять, не так ли?

Я была потрясена до основания; не могла ничего отвечать и стала собирать разбросанные обертки и ленты. Все, как в жизни, подумала я: как старательно мы лелеем свои иллюзии, как красиво их облачаем, и как безжалостно жизнь срывает эту красивую мишуру, и вещи редко оказываются на поверку такими, как мы себе их представляли.

Джори извинился и сказал, что ему нужно побыть одному.

— Кто мог разрушить этот чудесный корабль? — прошептала я. — Синди помогала Джори завернуть его, я видела это. Он был в специальной пенопластовой коробке, предохраняющей его от повреждений. Он не должен был поломаться.

— Я вообще не понимаю, что происходит в этом доме, — ответил Крис. Голос его был исполнен боли. Взглянув на дверь, он увидел стоявшего в независимой й воинственной позе Барта. — Что случилось, то случилось, и я уверен, что у Джори в мыслях не было преподнести сломанный клипер в подарок. Он делал его долго, и все это время говорил нам, что собирается подарить его для твоего офиса, Барт, чтобы он украшал камин.

— Я тоже уверен, что Джори хотел подарить мне его с чистыми намерениями, — бесстрастно проговорил Барт. — Но моя приемная сестра так ненавидит меня за то, что я воздал ее дружку по заслугам, что, без сомнения, хочет отомстить мне. В другой раз она будет наказана.

— Может быть, Джори уронил коробку, — невинным голосом проговорил вдруг Джоэл.

— Я посмотрела на него в упор, но вокруг были люди, и я не сказала того, что хотела.

— Нет, — сказал твердо Барт. — Это сделала Синди. Я должен признать: мой брат всегда хорошо ко мне относился, даже если я этого не заслуживал.

Я все смотрела в смиренное лицо Джоэла, в его блестящие удовлетворенные глазки, озаренная внезапной мыслью.

Когда все разошлись, в коридоре я поймала Джоэла и сказала:

— Джоэл, Синди не могла поломать работу брата и обделить подарком другого брата. Но ваша цель, насколько я понимаю, посеять вражду между членами нашей семьи. Я думаю, что это Вы разрушили корабль, а потом завернули его как ни в чем не бывало.

Он ничего не ответил, лишь в глазах прибавилось ненависти.

— Зачем вы вернулись сюда, Джоэл?! — закричала я. — Вы утверждаете, что ненавидели своего отца, и что вы были счастливы в монастыре в Италии. Отчего было вам там не остаться? Наверное, за столько лет у вас там появились знакомые. Вы должны были понимать, что здесь их не будет — здесь вы чужой. Моя мать говорила, что вы всегда ненавидели этот дом. Теперь же вы смотрите на него как на свою собственность!

Но и тогда он не сказал ничего.

Он повернулся и пошел; я последовала за ним в его комнату. По стенам были развешаны иллюстрации к Библии. В дешевых рамках — цитаты из Библии.

Он обошел меня и оказался за моей спиной. Его теплое тяжелое дыхание касалось моей шеи. От запаха тления у меня закружилась голова. Я почувствовала, как он протягивает руки, чтобы задушить меня. Я обернулась: он стоял в нескольких сантиметрах от меня.

Как быстро и бесшумно он мог двигаться, оказывается!

— Мать моего отца звали Коррин, — сладким голосом начал он.