Семеро братьев

Ю х а н и. Это я и без тебя знаю. Но ведь человек волен думать что угодно. Он может вообразить себя властелином мира или навозным жуком; или представить, как вдруг сгинут и бог, и дьявол, и ангелы, и весь род человеческий, все живые твари на земле, в воде и воздухе; или как исчезнут земля, небо и ад, будто комок пакли в огне, и настанет тьма беспросветная, и уж никогда больше петух не возвестит божьего дня. Вот как летает мысль человеческая, и кто бы мог расставить сети на ее пути?

Т и м о. А кому дано понять устройство мира? Только не смертному — он туп и глуп, как баран. И лучше всего принимать все как есть, пускай все идет своим путем, а там будь что будет. Будем себе поживать.

Ю х а н и. И чего нам не жить? Чего нам не хватает?

Т и м о. «Ни милости божьей, ни птичьего молока!»{61} В амбаре полно снеди, а в избе тепло. Знай себе валяйся на соломе.

Ю х а н и. Вот, вот. Валяемся, как бычки на свежей подстилке. Париться можем, когда на ум взбредет, и поесть, когда захочется. Но сейчас мы как будто уж сыты. Остается только благословить себя и убирать со стола.

С и м е о н и. Погодите, я прочту застольную молитву да спою псалом.

Ю х а н и. Оставь до другого раза. Что ж ты до еды не прочел молитвы? А ну, Эро, ты моложе всех, сходи-ка нацеди пива из бочки.

С и м е о н и. Стало быть, ты не позволишь спеть псалом в честь рождества?

Ю х а н и. Какие, брат, из нас теперь певцы! Споем да помолимся каждый про себя, так будет угоднее богу. А вот и пиво опять тут. Пенится и шипит, как водопад Кюрё. Спасибо, братец! Ну-ка, Туомас, выпей, да не жалеючи.

Т у о м а с. Я долго раздумывать не стану.

Ю х а н и. Вот так пьет настоящий мужчина! После этаких глотков мы споем не хуже кантора:

Не раз еловой чащи кров
Бывал жильем счастливым:
И для костров хватало дров,
И ров был полон пивом.

Именно так. Мы пьем бурое ячменное пиво, нас согревают жаркие дрова да смолистые пни, а под нами — мягкая солома, и на ней, пожалуй, не отказались бы испробовать свои силы даже короли или великие князья. Одно словечко, Туомас. Как-то Аапо уверял, что ты гораздо сильнее Юхани, но мне что-то не верится. Уж не схватиться ли нам, а? Попробуем?

С и м е о н и. Да полно вам! Пожалейте свежую солому — хотя бы до завтрашнего дня.

Ю х а н и. Веселью только теперь и разгораться. Ведь канун праздника всегда важнее самого праздника, а солома все равно пойдет на подстилку. Ну что, Туомас?

Т у о м а с. Что ж, можно испробовать.

Ю х а н и. Будем бороться накрест?

Т у о м а с. Ладно.

Ю х а н и. Давай начнем!

А а п о. Погоди, брат! Дай и Туомасу взяться за пояс твоих штанов.

Ю х а н и. Пусть берется, пусть берется!

Э р о. Отчего ты, Юхо, зубы скалишь да косишь глаза, будто бык перед плахой? Ох, брат мой! Смотри не осрамись.

А а п о. Все как нельзя лучше. Кто же начнет?

Ю х а н и. Туомас.

Т у о м а с. Нет уж, пусть старший брат.

Ю х а н и. Ну, держись!

Т у о м а с. Постараюсь.

Ю х а н и. Устоишь ли?

Т у о м а с. Постараюсь.

А а п о. Ну?, давай, ребята! Вот так, вот так! Вы боретесь, что божьи воины. У Юхо ухватка, как у самого Иакова, а Туомас стоит «дубом неподвижным».

Э р о. «Внемлет проповедям пышным Аапо — мудреца великого». Но каков Юхо? Узри и устрашись! Уф! Сунь ему теперь хоть стальную спицу в зубы — только хрясь! — и она тут же разломится пополам. Мне страшно, страшно!

А а п о. Самая молодецкая схватка. Только половицы ходят ходуном.

Э р о. Будто педали орга́на. А Туомас, что лесная борона, бороздит ногами пол.

А а п о. Это тебе, брат, не щелчок мизинцем. Эх, черт возьми! Ведись эта борьба вон там, на горе, подковы на каблуках высекали бы искры из скалы.

Э р о. А по лесу разлетались бы настоящие золотые звездочки, и все кругом запылало бы веселым пламенем. А Туомас все еще стоит.

Т у о м а с. Ну, ты уже вдоволь попрыгал?

Ю х а н и. Вали теперь ты.

Т у о м а с. Попробую. Берегись, не то пол завертится.

Э р о. Держись, Юхо!

А а п о. Вот так бросок!

Э р о. Хватил как поленом, как небесным молотом.

Т и м о. И Юхани лежит, будто мешок с солодом.

Э р о. Эх ты, Юсси-паренек!

Т и м о. Да, так он называл себя малышом.

А а п о. Но все же надо бы знать, как швырять парня. Не забывай, Туомас, что человек-то не железный, а из мяса да костей.

Т и м о. Хотя и носит штаны.

Т у о м а с. Я ушиб тебя?

Ю х а н и. Ты себя побереги!

Т у о м а с. Вставай же.

Ю х а н и. И встану и еще покажу тебе молодецкую силу, только давай тягаться на палке. Тут-то мы померимся силой.

Т у о м а с. А ну-ка, Эро, подай палку из угла. Вот она, Юхани.

Ю х а н и. Я готов. А теперь сядем, подошвы к подошвам, и возьмемся за палку!

А а п о. Как только я крикну, сразу же тяните, но чтобы без рывков. А палку держите посередине, как раз над пальцами ног, и ни дюйма в сторону. А ну, ребята!

Т и м о. Ого! Юхо уже приподнимается, только кряхтит.

А а п о. Тут молись не молись — все равно но поможет.

Ю х а н и. Поди нацеди пива, Тимо.

Т и м о. Ты, братец, как будто прихрамываешь?

Ю х а н и. Иди цедить пиво, чертов сын! Слышишь? Или тебе захотелось оплеухи?