Семеро

– Что это значит?

– Джем, я тоже пока не до конца понимаю. И Семерым придется приспособиться, так же, как и нам. – Она указывает на стену. – Там мне надо выглядеть так, будто у меня есть ответы на все вопросы. Но здесь я хочу побыть собой… Я хочу, чтобы у меня было время на раздумья, хочу чувствовать: если я не понимаю, что делать, то это нормально. Может, даже самой задать несколько вопросов.

Он не отвечает на ее взгляд.

– Да, разумеется. Прости. – Времени предостаточно, чтобы заметить паузу в разговоре, и он добавляет: – Как ты?

– Физически? Ну, устала, но боли нет. Чувствую себя такой же сильной, как и всегда, может, даже еще сильнее. В остальном… неясно. Пока все не закончилось, я пытаюсь не слишком много об этом думать.

– Когда оно закончится?

Она пожимает плечами.

– Когда делегации прекратят спорить. Через пару дней, неделю, две? Потом у нас будет время исключительно на себя. – Эта мысль приносит ей новую волну усталости. – Вообще, думаю, мне надо отдохнуть. Завтра будет долгий день.

– Конечно, – отвечает Джем. – Я лучше схожу и проверю, как там Рила.

Она кивает и идет к мечу, а Джем направляется к двери. Глаз удовлетворенно смотрит на то, как он уходит. Она с облегчением сжимает меч вновь, и от привычного ей веса напряжение слегка спадает.

К своему удивлению, она понимает, что усталости как не бывало.

Стук в дверь выводит Веспер из дремы. Нельзя сказать, что она спала – но скользила по туманным воспоминаниям из других времен.

– Заходите.

Открывается дверь, и в нее заходит женщина с фиолетовой кожей. Низкая, с пухлыми руками. Из ее бедер тянутся четыре дополнительных костяных конечности, отчего двигается она несколько суетливо, по-паучьи.

В ее лице проскальзывает что-то знакомое. Веспер пытается сообразить. Они уже встречались много лет назад, когда обе были детьми… Она пришла в Дивенбург, и девочку звали…

– Коротышка? Это ты?

Полукровка издает какое-то старческое гарканье, неожиданное для ее юной глотки. Меч привлекает внимание Веспер к другим деталям. А именно – к светящимся мягким зеленым светом пересаженным глазам, похожим на глаза дяди Вреда и, что гораздо важнее, изготовленным совершенно конкретным начальником медицинской службы у Нелюди. Через глаз меча она видит, что сущность еще не совсем обосновалась в этой оболочке.

– Нер! – восклицает она.

– Да! Это я. Что думаешь о моем новом теле? Немного оскверненное, конечно, но, по-моему, ему предстоит несколько чудесных лет.

– Но я думала, только инфернали могут перемещаться из одного тела в другое.

– Это потому, что мы никогда прежде такого не делали. Нелюдь всегда хотела воплотить этот замысел в жизнь, но так и не смогла его доработать. А Первый – совсем другое дело. Этот хитрый засранец годами играл с перемещением сущности из одних тел в другие.

– Погоди, – говорит Веспер, и в ее голос закрадываются нотки ужаса. – Что случилось с Коротышкой?

– Ее забрал Первый. Это была часть нашего уговора.

– Что-то не очень здорово звучит.

– Ха! Скажешь тоже. Я сюда не за твоим одобрением явилась, девочка. Я не из твоих драгоценных последователей. Я пришла, чтобы узнать, в чем кипиш. – Она оглядывает Веспер с ног до головы. – Как интересно! Полагаю, ты не разрешишь мне посмотреть поближе?

– Нет.

– Не позволяй своему невежеству задержать нашу эволюцию. Мы можем так много узнать, исследовав твои внутренности. Я все верну на место так, как было, даю слово.

– Нет!

Нер скисает.

– Ладно. Вторая причина, по которой я пришла, – мне надо кое-что тебе доставить.

Она щелкает пальцами, и в комнату входят две фигуры в форме, зажав что-то посередине. Между ними – носилки, на которых лежит человек, почти полностью перевязанный бинтами. Немногие открытые участки кожи украшают набухшие синяки.

Странно видеть Странника таким хрупким. У Веспер начинает щипать глаза.

– А теперь, прежде чем ты меня поблагодаришь, тебе надо знать, что это не лучшая моя работа. Самаэль не позволил мне сделать все как полагается, так что я просто, как смогла, починила кости и натянула соединительную ткань на тех местах, где кожа не восстановится. В основном – на руке. Как ты можешь видеть, до меня его латали не раз и даже не два. Если бы это зависело от меня, я бы просто целиком его перекроила, начиная со скелета. Но от меня не зависело ничего, так что получай, что есть. – Она пихает спящую тушу Странника и смотрит на Веспер. – Ха! Ты даже плачешь, как они!

Веспер удивленно утирает слезу со щеки и изучает ее. Она серая и шершавая, не совсем как у Семерых, но не влажная и не соленая.

– Что ж, – лукаво продолжает Нер, – это было очень познавательно, но мне пора. Оставлю вас наедине.

Нер и двое в форме оставляют ее, и Веспер смотрит на отца. Она знает, что скоро начнется собрание делегаций, но не может заставить себя уйти.

– Ты меня слышишь? – спрашивает она.

Странник не отвечает.

– Знаю, ты через многое прошел, и это несправедливо, но мне правда надо с тобой поговорить.

Странник не отвечает.

– Пожалуйста… – добавляет она, и от искренности ее мольбы голос звучит куда проникновеннее.