Семья

Его секретарша и по совместительству любовница – была чертовски хороша собой. Она досталась ему вместе с новой должностью, и Саша был несказанно этому рад. Наверное, он её любит. Видимо пришло время завязывать с семейной жизнью. Не понятно, почему он до сих пор изображает из себя хорошего мужа, ведь главного контролёра уже нет в живых. Вот дочку жалко оставлять, хорошая девчонка получилась – ласковая и послушная, но ничего, папочка будет её навещать. Зато не надо будет видеть эту сушеную воблу с её ублюдком, который никак не мог взять в толк как себя вести с тем, кто заменил ему отца. Интересно, как отнесутся к его разводу на работе? Он надеялся, что это не сильно отразится на его карьере. Квартиру придётся оставить супруге, зачем ему разговоры за спиной и косые взгляды коллег? Они будут жить с Любашей в квартире его отца, не век же ей пустовать.

Среди его коллег не было разведенных. Почти у всех кто мог позволить себе это, были любовницы. Это считалось нормой, если её наличие не выставлялось напоказ. А вот уход из семьи был верхом аморальности и партия таких вещей обычно не прощала. Его руководитель, Василий Петрович, точно не погладит Сашу по головке, но с другой стороны, он был лучшим другом его покойного папаши. К дружбе с покойником Василий Петрович относился с большим пиететом, так что Саше казалось, что он может рассчитывать на его защиту. В конце концов, он не такой карьерист как отец, который променял свою любовь на карьеру и достаток. Саша узнал об этой душещипательной истории от своего покойного деда, Георгия Ивановича. Перед смертью дед стал слишком сентиментальным и, кажется, даже жалел своего зятя.

Ну пожурят его немного, может, отправят куда-то на окраину замаливать грехи перед партией. Зато его Любовь будет рядом, так что в отличие от отца, он сможет усидеть на двух стульях и быть счастливым. На секунду мелькнуло сомнение в искренности чувств Любаши. Он точно знал, что положение его любовницы давало много привилегий: импортные шмотки, хорошая жратва, отдых в санатории. Он даже оформил на её имя дачу. Саша бросил мрачный взгляд в сторону Любы. Та словно почувствовала, что решается её судьба и прекратила манипуляции с кремом, который наносила на лицо. В голубых глазах, оттенённых тёмными тенями, появилось выражение озабоченности.

– Что-то не так, милый? Тебе плохо?

Люба засуетилась. Она присела рядом с Сашей на кровать и прикоснулась к его лбу ладошкой, от которой пахло смесью из крема и французских духов, купленных им совсем недавно.

– Температуры нет. Может, съел что-то не то?

А вот этого точно не могло быть. Только не с теми продуктами, которые он ей привозил. Эта показная озабоченность, придала ему уверенности в её чувствах.

– Всё в порядке, задумался просто. Как ты считаешь, одной машины хватит, чтобы перевезти твои вещи?

– Куда, Сашенька? – явный испуг проскользнул в голосе Любаши и это его позабавило.

– В отцовскую квартиру на проспекте Карла Маркса. Будем жить с тобой там.

Он с улыбкой наблюдал смену выражений на её лице: от удивлённого недоумения до бешеной радости. Любаша бросилась ему на шею, попутно оглушив Сашу своим визгом.

– Хватит, конечно, хватит, – визжала она, покрывая поцелуями его лицо.

Вот за эту детскую непосредственность он её просто обожал.

– Ты ведь любишь меня?

На какой-то момент Любаша замерла. Она всегда с готовностью признавалась ему в любви, но он никогда не спрашивал её об этом сам. Отодвинувшись так чтобы посмотреть ему прямо в глаза, она обиженно произнесла:

– Ты сомневаешься во мне? Неужели я не говорила тебе этого много раз?

Саша молча разглядывал её, пытаясь понять насколько она искренна с ним.

– Если ты не уверен во мне, то к чему всё это? Мне и здесь неплохо живется, а тебе уже давно пора ехать домой, – глаза Любаши стали похожи на голубые озера печали.

Она отвернулась от него, но Саша успел увидеть бегущую по щеке слезинку до того, как взмах её руки отправил ту в небытиё.

– Вам пора ехать, Александр Владимирович, – прошептала Люба сдавленным голосом и начала подниматься.

Саша тут же ухватил её за руку и притянул её головку к своей груди.

– Что ты, сладкая моя! Мы же не на работе, – её слезы защекотали его голую грудь, спеша скрыться в густой поросли на ней. – Мне просто лишний раз захотелось услышать, что ты любишь меня. Ну, посмотри на меня.

Саша обхватил её лицо руками, пытаясь встретиться с ней глазами. После лёгкого сопротивления Люба подняла к нему своё лицо. Она даже плакала красиво. Слегка покрасневший нос, мокрые щеки, а главное, обиженное выражение лица – делали её похожей на маленькую девочку. И слёзы она вытирала кулачками. Ей-богу, ребёнок малый.

– Ох, и хороша же ты, Любаша. А теперь скажи, ты любишь меня?

Шмыгнув последний раз носом, она гордо вскинула головку с рыжими волосами:

– Люблю. Хоть ты этого и не заслуживаешь.

Он громко и раскатисто рассмеялся, радуясь любви такой шикарной женщины, и снова притянул её к себе.

– Докажи.