СемьЯ

– Лучше и не скажешь, – Саша ухмыляется, слишком переломанная внутри, чтобы беспокоиться о своей дикой улыбке. – А теперь пошли за Валей.

Больше оттягивать некуда, рано или поздно им придется встать и пойти на поиски девочки или того, что от нее…

Тишина. И три недвижимые фигуры.

Саша с трудом поднимается, придерживаясь рукой за стену. Оглядывает их – стоящих и сидящих, одинаково сгорбленных, и на миг ей кажется, что у всех них одинаковые лица.

Ее лица.

Юрин фонарик вздрагивает в руке, и наваждение проходит.

– Ну, – говорит Саша, – и чего сидим?..

Глава 8

– Мы никуда не пойдем, – отвечает ей Юра.

Остальные смиренно молчат.

Саша хохочет.

– Вы что, совсем? – она захлебывает смехом. – Идиоты, да?.. Там же Валя!

Молчат. Не смотрят ей в глаза.

Смех застревает в горле.

– Вы серьезно? – Саша не верит. Просто не верит, что такое может быть. – Вы собираетесь сидеть здесь, как тараканы за плинтусом, переночевать, а потом выбраться и ползти дальше? Сделаете вид, что Вали – вашей Вали, вашей общей дочери! – просто не было?.. Это шутка, да? Вы же не серьезно?

Они молчат, и лишь Юра шепчет:

– Нам нельзя рисковать, там все еще бродит химера. Если мы… – глубокий вдох, – то всё. Никого не останется, понимаешь? Если Валя сидела рядом с Милой, то ей уже не помочь…

– А если она убежала? – Саша мотает головой. – Спряталась где-то в тоннеле и сидит там, трясется и плачет? Валюшка… Это ведь Валюшка! Вы чего, а? Ну чего вы?

Женя сплевывает кровь, вытирает рукавом разбитое лицо. Егор стоит, отвернувшись – видна только его напряженная спина. Юра светит фонариком в пол и молчит.

– Ее уже не спасти, – в конце концов выдыхает он. – Я знаю, тебе хочется верить, что она спаслась. Нет, Саш. Это невозможно.

– Ты не пускал меня в боковой тоннель, помнишь? Ты говорил, что там никого нет. А я нашла Женю. И мы ее спасли. Вон она сидит, – Саша тычет пальцем, – живая и здоровая. Но ты не верил, а я была права.

– Дважды в одно место молния не ударяет, – он качает головой и все еще отводит глаза в сторону, – ты же не маленькая уже, Саш… Я тоже надеялся, что с Валей все будет хорошо. Не вышло. Теперь нам нужно переждать и идти дальше.

– Ты ненормальный. Это Валя, ребенок, живой человек! А вы ее просто похоронили… Нет, к черту! Я без нее вперед не пойду. Хотите – сидите здесь, а я возвращаюсь.

Она встает, стряхивает с себя все, что случилось в этой пыльной комнате. Смотрит на Юру:

– Отлично. Какие же вы… слабаки. Я-то думала, что вы нормальные, как друзья или семья живете, держитесь друг за друга. Но оставить ребенка в тоннеле… К черту вас всех. Всех! И тебя, – она смотрит на Женю, – с которой только кулаками можно разговаривать. Я за всю свою жизнь ни разу не дралась до крови, это так мерзко. Но ты провоцировала и провоцировала, а теперь сидишь довольная, что я сорвалась… Хватит. Оставайтесь тут, как крысы.

Она подходит к двери, хватается за ручку, собираясь с силами. Поверхность ручки теплая и шершавая, словно человеческая кожа.

– Стой, – Юра хватает Сашу за рукав, когда она дергает дверь на себя. – Ты понимаешь, что не вернешься? Если эта тварь поймает тебя… Все закончится. Вали нет, это точно. Но…

– Я все равно пойду.

– Упертая. Ты просто не догадываешься, о чем ты говоришь. Не знаешь, что тут творится на самом деле. Пожалуйста, послушай. Доверься мне.

Его взгляд пробуравливает насквозь, и Сашина решимость чуть тает.

– Ты же все равно ничего не расскажешь мне, тогда зачем все это? В последний раз спрашиваю: ты идешь? – она вскидывает глаза. Смотрит ему в лицо, чувствуя, как дрожат губы. Но смотрит прямо.

Подтаявшая решительность все еще с ней.

– Нет. Мы остаемся здесь.

– Отлично. Хорошо добраться вам до убежища. Я пошла.

– Стой… – он все еще держит ее за рукав. С каждой секундой сомнения все больше и больше окружают Сашу, толпятся вокруг нее холодной дымкой. Даже если она и найдет Валюшку, куда они пойдут? Саша не знает выходов, не сможет выбраться из тоннелей…

Нет. И думать не смей. Ты должна помочь. Валюшка одна, ей наверняка страшно.

Ты же обещала.

– Ладно, – шепчет Юра. – Я думал, что выбраться для тебя – это главное. Но ты… Иди. Вот, хоть фонарик возьми.

– Но… – пытается влезть Женя, только вот, наткнувшись на Юрин взгляд, сразу же умолкает.

Саша берет механический фонарь. Нажимает несколько раз на ручку, приноравливаясь. Думать о фонарике проще, чем о Юриных словах.

Костя бы пошел, не оставил Валюшку в одиночестве.

Саша ничего им больше не говорит. Ей и хочется, может, но слова вязнут во рту, будто после хурмы, парализовавшей язык. Солнечно-рыжая хурма с крепкой косточкой и мягкими боками, хоть кусочек бы сейчас…

Желудок урчит, но Саша не слушает. От голода в голове царит тишина, только слабость понемногу сковывает руки. Саша выходит из комнаты и осторожно прикрывает за собой хлипкую дверь. Прижимается к ней спиной, надеясь собрать из лужицы с решительностью хоть что-то, что поможет ей идти вперед. Саше тошно: и от Егора, который неведомо как обрел голос, и от Жени, что била по лицу, а потом стыдливо прятала взгляд, не желая искать Валю.

Тошно от Юры. Больше всего тошно.