СемьЯ

Это похоже на зацикленный кошмар, только если в прошлый раз Саша ползла по личинкам и крысиным трупам вместе с бродягами, то сейчас она осталась одна. Совсем. Где-то в тоннелях прячется такая же одинокая Валюшка, Мила умерла, а Костя пропал.

Как будто кто-то сверху щедро отсыпает испытаний ей на голову и все ждет, когда Саша сдастся.

Не дождется.

– Я смогу, смогу… – бормочет она, протискиваясь вперед. Кажется, будто тоннель пульсирует – еще немного, и Саша застрянет внутри. Застрянет и никогда уже не выберется, даже бродяги ее не найдут. Боже, надо лезть обратно, быстрее, быстрее, ну!

Спокойно. Саша глубоко дышит ртом и все еще движется вперед. Да, земляные стены давят со всех сторон, дышать становится все труднее с каждой секундой. Страх выдавливает кислород из легких, заставляет задыхаться. Да, мелкие камешки сыплются на голову, вязнут в грязи.

А что, если впереди еще один тупик?..

Саша ползет, стараясь думать только о Вале. Светлые кудри, широкая улыбка. Синий цветочек. Испуганный шепот вклинивается в воспоминания.

Только не бросай…

Когда Саша выползает из тоннеля, голова кружится так, что хочется закричать. Все вокруг мелькает черным и красным, но Саша щелкает фонариком и светит наверх, прислушиваясь.

Тихо.

– Вот видишь, все нормально, – шепчет она сама себе. – Не страшно же…

Тишина подхватывает остатки ее слов и хочет швырнуть эхом, но у нее ничего не получается. Звук растворяется в плотной черной завесе.

Снова идти – в этом тоннеле больше нет света, и Саша боится, что уходит от Вали все дальше и дальше. Ей нужен ярко освещенный тоннель – на дне светлые разводы от высохшей реки, лампы под потолком заросли паутиной и пылью, но все еще светят. С розовой пеной на губах лежит обмякшая Мила.

Здесь хуже, в каждом закоулке будто бы прячется хищная тень. Глухие провалы незнакомых тоннелей, открытые двери – и везде пустота, одиночество. Саша идет, подволакивая больную ногу, дышит редко и глубоко, вслушивается.

То и дело гасит фонарик и бредет в сплошной черноте. Если сейчас она врежется в химеру, то, наверное, этого даже не почувствует.

Хуже всего снова включать свет. Невыносимо долгий миг, когда не знаешь, что окажется прямо перед тобой. Порой Саше в лицо бьет поток теплого воздуха, словно в коллекторе, и Саша прижимается к стенам, застывает.

Порой, включив фонарик, слабо шепчет:

– Валя… Где ты, Валь…

Когда говоришь, то не так страшно. Даже собственный голос способен на миг выдрать из цепких когтей одиночества. Но говорить опасно – мало ли кто откликнется на твой зов.

И Саша бредет в темноте. В тишине.

Знает, что понемногу сходит с ума.

Когда справа слышится глухой мамин плач, Саша даже не вздрагивает. Она понимает, что это невозможно, слух играет с ней в скверные игры, это да. Поэтому надо идти, не слушая, как стонет мама. Она, наверное, весь город подняла с ног на голову.

А надо всего лишь искать под землей.

Шепот. Чужой шепот – может, это химера?..

– Саша, – шепчет Мила. – Иди дальше. Все правильно.

Что это? Бред или опасность? Саша вжимается в стену и бесконечно долго стоит, но больше ничего не происходит.

И тогда она снова идет.

Кажется, что у этих коридоров просто нет конца. И кому понадобилось рыть бесконечные лабиринты под землей, прибежище для крыс и трухлявой мебели?.. Двери. Чуланы. Комнаты. Коридоры.

Тьма.

Саше кажется, что она умерла. Наверное, ее и вправду засыпало в том узком проходе, и теперь вырвавшаяся из тела душа вечно будет ходить по коридорам и искать спасения. Искать Валюшку…

Когда фонарик вспыхивает, а перед глазами снова оказывается пустота, Саша тихо выдыхает. Нет, она все еще здесь – она ведь борется. Не согласилась оставить Валю в пустых тоннелях – может, Саша никогда ее и не найдет. Может, сгинет здесь, или станет ужином для химеры.

Но все равно будет искать.

И поэтому, когда в очередной раз включившийся фонарик освещает бетонный тупик, Саша лишь моргает, вглядываясь в бледный силуэт. Зажмурься, вдохни и выдохни. Это еще одна галлюцинация, вполне объяснимая – мозг, уставший от голода, недосыпа и боли, рисует перед тобой всякую чертовщину.

Цепляйся за логику, за здравый смысл. И выберешься из этого топкого болота.

Вдох. Выдох.

Открыть глаза.

И бледная галлюцинация бросается вперед, обхватывает Сашины ноги ручонками и ревет, плачет во весь голос, не скрываясь.

Но, что самое главное – галлюцинация теплая.

И тогда Саша падает перед ней на колени и обнимает девочку здоровой рукой. Валюшка чумазая, даже волосы вымазаны пахучей грязью, но девочка живая – живая и теплая, с ней все в порядке. Она плачет, спрятав лицо у Сашиной шеи, а Саша все еще не верит. Да, она знала, что будет искать Валю, или Валино тело, или…

Но и не надеялась даже, что вправду ее найдет.

Ей хочется бормотать, как непросто было Валю найти. Хочется спросить, где она была, почему отстала. Как выжила. Как вообще тут оказалась.

Это ведь другие тоннели, другая дорога. Ее невозможно было тут найти. А она нашлась.

Саша обнимает девочку и плачет.

Молчит.

И радуется.

* * *