Семья

Он выпил еще пару коктейлей «Сан Мигель». Девушка в зеленом бикини от него не отходила, даже собственнически положила руку ему на плечо. В смутном, мерцающем свете «Киску потискай» он разглядел на ее животе шрам от кесарева сечения.

«Да, — подумал он, — большинство здешних работниц имеют детей. А иначе с чего бы они тут околачивались? Неужели им это нравится? Или их действительно вдохновляют жуткие мужики, которые сюда приходят?»

Видя, что он за ней наблюдает, девушка зажмурила глаза и открыла рот. И снова повертела перед ним своими худыми бедрами.

— О, мне всегда мало!

Понимая, что Меган сегодня ночью ему все равно не светит (а может, не светит никогда), он заплатил за девушку отступное и подождал, пока та переоденется. Когда она вернулась из раздевалки, Кирк почувствовал к ней искреннюю нежность. Вместо профессиональных бикини и каблуков на ней теперь были надеты до слез заурядные майка и джинсы, в каких ходят все простые цивилизованные люди. Стоило ей сменить костюм — и она превратилась из шлюхи в обыкновенную женщину, из тех, например, какие живут с вами по соседству.

Выйдя из радиуса действия вышибал и подальше от сладколицего бармена, хранящего под барной стойкой дробовик, девушки оказывались в полной власти своих клиентов. Им приходилось путешествовать по странным гостиничным номерам и с пожилыми немцами, и скандинавами, и англичанами, или даже с молодыми австралийцами, и они готовы были торговаться с ними о цене и часто платили за это жизнью.

Кирк не стал торговаться. Он просто отдал ей все, что было у него в кошельке, и сказал, чтобы она купила что-нибудь для своего ребенка. Она была ему благодарна.

— Мне всегда мало, Дирк! — шептала она ему в кромешной тьме филиппинской ночи. — О, Дирк, мне всегда мало!

Он понимал, что она говорит правду. При том устройстве мира, которое существует сейчас, всем нам всегда будет мало.

Меган устало поднималась по лестнице в доме, расположенном в квартале Санни Вью.

Ребенок в ее животе спал. Она (теперь Меган точно знала, что это она) всегда спала, когда Меган ходила пешком. Ритмичное покачивание материнского тела во время ходьбы успокаивающе действовало на эту нерожденную девочку, и она засыпала. И только когда сама Меган после трудового дня падала на кровать и пыталась забыться сном, в стенку ее матки тут же начинал барабанить маленький кулачок и ножка, причем, с пугающей силой.

«Ты моя девочка, — думала Меган, слегка похлопывая по своему теперь уже огромному животу рукой: это с некоторых пор стало для нее чем-то вроде ритуала. — Поппи, — думала Меган. — Доченька моя — Поппи. Скоро ты родишься».

На двадцать девятой неделе беременности Меган не узнавала своего тела. На груди проступили толстые синие сосуды. На животе и бедрах появились следы перетяжек, а вместе с ними — невыносимый зуд. Во сне ей приходилось просыпаться едва ли не каждый час — так сильно хотелось почесаться, или сходить в туалет, или Поппи давала ей изнутри хороший пинок.

И вот, поднявшись на верхний этаж, Меган выглянула в окно, посмотрела на расстилающийся внизу серый бетонный пейзаж и вдруг почувствовала схватку в животе.

Ощущение было, скорее, неприятным, чем болезненным, и, хотя сердце у нее в панике забилось чаще, она прекрасно понимала, что эта схватка ненастоящая. Это была так называемая схватка Бракстона-Хикса. Ложная схватка — что-то вроде репетиции перед премьерой.

Меган опустилась на холодную бетонную ступеньку лестницы и подождала, пока неприятные ощущения пройдут. Мимо нее промчался бледный ребенок на велосипеде, но она невозмутимо продолжала массировать ноги и слегка поглаживать живот.

— Еще рано, Поппи, — шептала она. — Еще немного рановато.

С трудом заставив себя встать, Меган подошла к двери миссис Марли. Из-за двери раздавался тяжелый ритм рока, от которого вздрагивала даже дверь квартиры. Вздохнув, Меган позвонила. Никакого ответа. Она снова позвонила, а затем настойчиво постучала. Наконец миссис Марли открыла дверь. Музыка ударила Меган в лицо, словно порыв раскаленного воздуха из печи, и она почувствовала тошноту. Миссис Марли с сигаретой во рту подозрительно оглядела ее.

— Дейзи там, — прохрюкала она, а потом сказала с гадкой усмешкой на лице: — И тебя, дорогуша, бросили в интересном положении?

Меган не стала отвечать, просто вошла в квартиру. В ней царили еще больший беспорядок и запущенность, чем раньше. Казалось, повсюду были разбросаны грязная одежда и вонючие остатки еды. Под ногами валялись сломанные игрушки, а, кроме того, многочисленные кассеты и компакт-диски. Дейзи лежала на диване, укрытая до подбородка одеялом, и держала в тоненькой ручке наполовину съеденное шоколадное яйцо.

Меган присела к ней на диван и улыбнулась. Потом оглянулась на миссис Марли и попросила:

— Вы не могли бы выключить музыку?

— Это мой брат, — объяснила она. — Уоррен. Он говорит, что такую музыку надо слушать громко, иначе не получишь удовольствия. Из-за этого его уже выгнали из одной муниципальной квартиры.