Семья Берг

Павел уже насмотрелся на превращения евреев, но все-таки трудно было представить, чтобы еврейка могла так распуститься. Да, конечно, в Библии тоже были описаны разные еврейки. Одна из них, тоже Эсфирь, была отдана в жены персидскому царю и наверняка умела ублажать похотливого перса своими ласками не хуже, чем ее тезка только что ублажала его. По библейской легенде, ей удалось вымолить у царя спасение евреев Персии от гибели. С тех пор у евреев отмечается ежегодный весенний праздник Пурим. А другая, Саломея, за свой изощренный и похотливый танец потребовала от царя Ирода голову Иоанна Крестителя — и получила ее. Была еще Далила: своими страстными ласками она сначала завлекла силача Самсона, а потом его погубила, отрезав волосы, в которых хранилась его мощь. Но ведь все это было так давно, да и неизвестно — было ли вообще. Уже много веков еврейские традиции требуют от женщины чистоты и невинности до замужества. И после замужества они должны оставаться целомудренными и верными. Конечно, он не библейский Самсон, но такая краля может завлечь любого мужика так, что он действительно потеряет свою силу. Э, нет, лучше быть подальше от этой подружки.

Пока он думал, она, приподнявшись на локте, заглядывала ему в глаза и водила пальцем по лицу, щекотала шею, потом опустила руку на грудь, зигзагами прочертила: линию вниз, все ниже, ниже, и вдруг заговорила:

— Я ведь знаю, о чем ты думаешь: тебе странно, что еврейка так откровенно переступает традиции и открыто занимается любовью. Считается, что еврейки все должны быть чистыми, «как новая посуда». Тетя Муся хотела меня посватать за тебя, она думает, что я пропадаю без мужчины. А я не хочу замуж, я хочу быть свободной, свободной, свободной!

И пока Элина говорила, ее рука нашла внизу то, что искала, и зажала в кулак. Павел вздрогнул, а она уселась на него одним прыжком и с комической серьезностью воскликнула:

— Ой, как я крепко сижу, ой, как я крепко сижу!

Вжимая его в себя все глубже, она приложила одну руку козырьком к виску и спросила:

— Похожа я так на кавалериста-буденовца?

Как ни был Павел занят своим мужским делом, он расхохотался:

— Ой, как похожа… Ну, девка!

— Не девка, а дамочка.

11. В Институте красной профессуры

Институт красной профессуры (ИКП) был одним из первых партийных вузов. Павел неясно представлял себе, чему его станут там учить. Его, как и многих, смущали сами слова «институт» и «профессура». Как вообще можно выучить на профессора? Ничего этого он себе не представлял. К тому же в Москве вся жизнь была чрезвычайно насыщена идеологией и пропагандой. Ему это не нравилось, и он заранее волновался — насколько в обучении будет преобладать идеологическая подготовка? Институт был для него первым учебным заведением после начальной еврейской школы — хедера. Промежуток времени между ними был почти в двадцать лет, а разница в уровне образования — должно быть, как между моськой и слоном.

Павел был довольно неплохо образованным самоучкой, много читал, у него была хорошо натренированная память. К тому же ему повезло: он встретил в жизни нескольких образованных людей и имел возможность учиться у них пониманию жизни, тем более что в нем было развито умение схватывать новое на лету. Но его знания были гуманитарными — немного истории, немного литературы, немного искусства. Он сомневался, чтобы с таким запасом знаний из него можно было сделать профессора. Для этого ему нужно будет приобретать еще много других, более весомых знаний. Собственно, за ними он и приехал на учебу и хотел погрузиться в нее с энтузиазмом новичка.

Но Павел переживал бы еще больше, если бы знал состав преподавателей и студентов и осознал до конца задачи института. Преподавали там в основном заслуженные революционеры, сами без глубоких научных знаний и без преподавательской подготовки. А училась там молодежь пролетарского происхождения, почти все были без среднего образования. Основная задача института заключалась в критике научного и идеологического инакомыслия — цель была не в том, чтобы дать студентам широкое образование, необходимое интеллигенции, а в том, чтобы только натренировать односторонний, идеологизированный подход к знаниям и жизни. По окончании института они должны были стать ректорами и профессорами других, уже специальных вузов. Таким образом предполагалось заместить старую интеллигенцию, частично уничтоженную в революцию, сбежавшую или высланную за границу.