Семья как семья

– Он хорошо работал.

– Хуже, чем вы.

– …

– А Мартинес? Что насчет Мартинеса? По-вашему, он достойный сотрудник?

– Да, конечно.

– Вас послушать, так все хорошие, все симпатичные, да?

– Нет… нет, – выдавил из себя Патрик, все больше и больше смущаясь. – Но вы говорите о коллегах, а я знаю, что они работают хорошо, вот и все.

– Если бы вы сидели на моем месте и требовалось бы кого-то уволить, кого бы вы выбрали?

– Простите?

– Нужно кого-то уволить. Кого именно?

– Но я не могу ответить. Я не знаю…

– Послушайте, Мартен, вы человек умный, специалист в своем деле, вы знаете здешнюю ситуацию лучше всех. Честно говоря, есть тут один, который ниже общего уровня. У меня имеются на этот счет кое-какие соображения, но мне хотелось бы знать ваши. Чтобы сравнить.

– Простите, но вы ставите меня в неловкое положение. Я никого не могу назвать.

– Вообще-то, ваш ответ меня не удивляет. Я понимаю, почему вы не двигаетесь дальше. Не хотите и никогда не хотели рисковать. Что ж, это ваш выбор, Мартен. Ваш выбор. Но я разочарован. Я жду от вас бóльшего, если вы хотите продолжать карьеру в новой структуре компании.

– Вы ждете, что я буду доносить на коллег?

– Ни в коем случае! Сразу громкие слова! Я просто хочу поговорить с вами. Услышать ваше мнение. Вот почему, в частности, я вас и пригласил.

– Услышать мое мнение?

– Да. Вы у меня в кабинете ничего не заметили?

– Нет, – ответил Патрик, окинув кабинет взглядом.

– Точно?

– Да. Хотя не знаю. Я же бываю тут очень редко.

– Шторы.

– Что – шторы?

– Я поменял шторы.

– Вот как…

– Я хотел узнать ваше мнение.

– О чем? О шторах?

– Да, именно.

– Вы хотели узнать мое мнение… о шторах?

– Сколько раз вы собираетесь повторять одно и то же? Ничего особенного тут нет. Да, я хотел узнать ваше мнение о моих новых шторах.

– И для этого вы захотели меня видеть?

– Да.

– В обязательном порядке? Три дня назад?

– Да, потому что не был уверен в своем выборе. А потом подумал: «Кто-кто, а Мартен уж точно в этом разбирается…»

– Я?

– Да, так мне подсказала интуиция. Ну и что скажете? Как вам цвет – ничего, что коричневый?

– Не знаю. Шторы очень хорошие, – ответил совершенно ошеломленный Патрик; абсолютно невероятный поворот разговора вызвал у него нечто вроде шока, тормозящего любую реакцию.

– Очень хорошие? И больше вам нечего сказать?

– …

– Вас ничего не смущает? Рисунок, эти вот ромбы – они вас не раздражают?

– Нет.

– Хорошо, я полагаюсь на ваше мнение.

– Значит, для этого… теперь… я могу идти?

– Да, конечно, Мартен, теперь можете идти. Всегда приятно с вами побеседовать.

– …

Конец диалога повис в воздухе; Патрик вышел из кабинета. Путь по коридору показался ему невероятно долгим. Каждый шаг требовал усилий. В конце концов он остановился перед кофейным автоматом. В горле пересохло, но выбрать, что пить, он не мог. Рядом остановилась коллега. «Что с тобой? Ты очень бледный». Чтобы успокоить ее, он ответил, что все в порядке, но Софи не хотела оставлять его одного и предложила пойти посидеть минут пять у нее в кабинете. Патрик согласился: так он, по крайней мере, скроется от чужих взглядов. Софи дала ему стакан воды и платок – вытереть пот. По ее мнению, у Патрика начинался грипп.

Сидя в кабинете Софи, с которой он был едва знаком, Патрик вспомнил, что́ о ней рассказывали. Неизвестно, правда это или домыслы, но Патрик несколько раз слышал одну и ту же историю: будто бы Софи оказалась свидетельницей самоубийства своего напарника. Раньше она работала в другой компании и много лет сидела в кабинете с одним и тем же человеком. Однажды они вели банальный разговор о каком-то фильме, и вдруг он встал и выбросился из окна. Да. Патрик вспомнил: у них на работе ее называли суицидницей. Он не знал, какой вывод сделать из всего этого, но важно то, что в момент, когда он едва не упал в обморок, она проявила к нему внимание, и это достойно восхищения. Когда он пил третий стакан воды, она ему широко улыбнулась.

Что-то случилось и со зрением Патрика: все вокруг казалось расплывчатым. Прошло какое-то время, прежде чем он смог отрегулировать взгляд, как регулируют объектив сложного фотоаппарата. Он встал и поблагодарил Софи, пробормотав, что, наверно, вымотался из-за жуткого рабочего ритма. Потом с малоубедительной непринужденностью добавил: «Надо бы взять отпуск!» Софи, скрывая тревогу, просто ответила, что, если ему что-нибудь понадобится, она всегда готова помочь. Наверно, ее до сих пор грызло чувство вины, это пожизненное наказание свидетелей самоубийств.