Семья Корлеоне

— Так что же нам остается делать? — спросил Клеменца. — Сидеть и ждать, когда же Марипоза решит взяться за нас?

— У нас есть одно преимущество, — сказал Вито. Он встал и со стаканом в руке прошел на свое место за письменным столом. — Через Фрэнки нам известно то, что затевает Джо. — Достав из ящика сигару, он не спеша принялся ее разворачивать. — Марипоза думает о будущем, но и я тоже думаю о будущем. Со дня на день грядет отмена «сухого закона», и я ищу новые сферы деятельности. В настоящий момент, из-за всяких голландцев шульцев и длинноногих даймондов…[37] — Лицо Вито исказилось от отвращения. — Эти отморозки, которые каждый день попадают в газеты, им придется уйти. Я это понимаю, и Джузеппе также это понимает. Мы это понимаем. Сейчас развелось чересчур много клоунов, убежденных в том, что им дозволено все. В каждом квартале свой отморозок. Этому нужно положить конец. Джузеппе полагает, что сможет прибрать к рукам всех. Тут не должно быть никаких сомнений, — добавил Вито, отрезая кончик сигары, — Джо мыслит так же, как этот idiota Гитлер в Германии. Он не остановится до тех пор, пока не захватит все. — Остановившись, Вито раскурил сигару и сделал глубокую затяжку. — У нас есть определенные планы, — продолжал он. — Пока что я еще не знаю, но, возможно, Лука Брази окажется весьма полезен. Каждый, кто вселяет страх в Марипозу, может нам пригодиться, поэтому мы приложим все силы к тому, чтобы он оставался в живых. Ну а та шпана, что ворует у Марипозы… В наших интересах узнать, кто они, и выдать их Марипозе, — поэтому мы будем продолжать поиски и дальше. Если мы выдадим Марипозе шпану и успокоим его заверениями в том, что охотимся на Брази, и если Фрэнки будет и дальше работать на нас… — И снова Вито остановился. Он обвел взглядом своих друзей. — С божьей помощью, когда настанет час, мы будем готовы. Ну а сейчас, — закончил он, указывая на дверь кабинета, — прошу меня простить, но день у меня выдался очень тяжелый.

Клеменца шагнул было к нему, словно собираясь еще что-то сказать, но Вито поднял руку, останавливая его, и подошел к окну. Повернувшись спиной к Клеменце и остальным, он уставился на улицу. Все молча покинули кабинет. Когда за ними закрылась дверь, Вито сел на подоконник и посмотрел на противоположную сторону Хьюз-авеню, на здания из красного кирпича, поднимающиеся над серым асфальтом. Взгляд его был устремлен на здания, однако мысли его были обращены внутрь. Вчера ночью, накануне того, как он отправился на встречу с Лукой Брази, ему снилось, что он в Центральном парке, стоит у фонтана и смотрит на изуродованный труп, запихнутый в дорожный сундук. Он не мог разобрать, чей это труп, однако сердце у него гулко колотилось от дурного предчувствия, потому что он подозревал, кто это может быть. Он склонялся к сундуку, все ближе и ближе, но ему по-прежнему не удавалось опознать лицо этого мертвеца, скрюченного и втиснутого в тесное пространство. И тут во сне одна за другой быстро произошли две вещи. Сначала Вито поднял взгляд и увидел огромного каменного ангела наверху фонтана, указывающего на него рукой. Затем он посмотрел вниз, и труп в сундуке приподнялся и схватил его за руку, будто умоляя о чем-то, — и Вито проснулся с гулко стучащим сердцем. Всегда спавший крепко, он проворочался без сна почти всю ночь, судорожно стараясь ухватиться за обрывки мыслей, — а затем утром, читая за кофе газету, наткнулся на фотографию того парня, Никки Кри, втиснутого в дорожный сундук, оставленный в Центральном парке под фонтаном с ангелом. Снимок был погребен в толще газеты — продолжение сюжета об убийстве. Ни одного подозреваемого. Ни одного свидетеля. Никаких улик. Лишь труп молодого парня, засунутый в дорожный сундук, и неизвестный в штатском, заглядывающий внутрь. Этот снимок отчетливо воскресил кошмарный сон, и Вито отодвинул газету, — однако все вместе, сон и газета, оставили у него в груди зловещее предчувствие. Позднее, когда Лука Брази рассказал ему о Томе, он вернулся мыслями к тому кошмарному сновидению, словно тут могла быть какая-то связь, — и даже сейчас, когда день уже близился к концу, ему никак не удавалось стряхнуть с себя этот сон, живущий у него в сознании свежим воспоминанием, и он никак не мог избавиться от того зловещего предчувствия, как будто впереди маячила какая-то большая беда.

Вито просидел на подоконнике, с сигарой и виски, до тех пор, пока к двери не подошла Кармелла. Она дважды постучала, прежде чем войти в кабинет. Увидев мужа сидящим на подоконнике, Кармелла подсела к нему, ничего не говоря. Она посмотрела ему в лицо, затем взяла его руку и принялась разминать ему пальцы, так, как ему нравилось, поочередно массируя суставы и костяшки, пока за окном угасали последние отсветы дня.