Семья мадам Тюссо

— Наивная эта Валечка, честное слово… — отбросив салфетку в сторону и не глядя на дочь, продолжила мама, сменив прежнюю гневливую интонацию на горькую иронию. — Зовите, говорит, детей, решать надо… Вот позвали детей, и что? Сынок только к вечеру соизволил, а доченька вообще на следующий день явилась! Плевать ей на мать!

— Нет, мам.

— Что — нет? Не плевать, скажешь?

— Нет.

— Вот скажи мне, я когда-нибудь вела себя так же наплевательски по отношению к тебе? Я была плохой матерью, да? Я не была с тобой рядом, когда ты занималась балетом? Я не сидела часами в коридоре, не ждала, когда кончатся занятия, чтобы отвести тебя домой и накормить ужином? Сколько моей жизни ушло в тебя? Сколько лучших лет моей жизни? Да разве я могла бы… А ты…

— Прости меня, мам. Пожалуйста.

— Да что там — прости… Это все слова, пустые слова! Другая бы дочь бросила все и к матери переехала… И не долг бы ее погнал, а совесть и сердечная благодарность! Любовь, наконец!

— Я понимаю, мам. Но я не могу сейчас переехать, никак не могу. Так складываются обстоятельства, что я не могу.

Жанна говорила и тихо удивлялась тому, что способна произносить это «не могу». На самом деле она уже ни на что не была способна. Тем более сопротивляться и проговаривать это «не могу». Наверное, на автомате получалось. Как последнее слово умирающей души.

— Я не могу, но я буду приходить каждый день. Ты же не одна, ты же с папой.

— Что значит — с папой? — повернув голову на подушке, с иронией переспросила мама и приподняла левую бровь, что означало у нее крайнее изумление. — Будто ты не знаешь, какой у тебя папа, моя милая! Он же законченный алкоголик! Вечно у него руки трясутся! Нет, ты должна сюда переехать и жить здесь! Что мне папа? Да что он вообще может, твой папа?

— Он все может, мам. И мы с Юликом будем следить, чтобы он не пил. Поговорим, пристыдим… По крайней мере, он рядом с тобой и в любую минуту готов помочь. Он всегда рядом, и…

Жанна не успела закончить фразу — отвлеклась на дверной звонок. И странным чутьем поняла — случилось что-то. Слишком тревожным он был, слишком заполошным. Наверное, дверные звонки несут в себе энергию человека, нажимающего на кнопку с той стороны двери… Тем более если человек этот пришел в дом с горестной вестью.

Жанна повернулась, пошла по коридору на ватных ногах. С трудом справилась с замком, открыла дверь.

В прихожую ворвалась очень бледная Валечка, врачиха из поликлиники, соседка по лестничной клетке. Затараторила испуганным шепотом, проглатывая концы фраз:

— Ой, Жанночка, как хорошо, что ты здесь… А я звоню и думаю — вдруг никого… Хотела уже за слесарем бежать, чтобы дверь взломал! Думаю, Елена Максимовна встать не сможет, если одна в квартире.

— Да что случилось, Валя?! — перебила ее Жанна, чувствуя, как дрожит внутри ужасная догадка. — Говори, не молчи! С папой что-то случилось, да?

— Ой, Жанночка… Все на моих глазах… Я в супермаркет пошла, дорогу переходила… То есть не перешла еще, светофор красный горел… А он с той стороны стоял… Я его сразу узнала. А потом… Я не знаю, почему он шагнул на красный! Может, не видел! Какой ужас, Жанночка! Нет, я не могу, не могу… Все на моих глазах…

— Папу сбила машина, да? Он… жив?

— Нет, Жанночка… Удар был очень сильным, я сама видела… Как это страшно, господи, до сих пор в себя прийти не могу! Нет, у него не было шансов…

Жанна ухватилась за дверную ручку, не в силах вымолвить ни слова, она лишь глядела на дрожащие Валины губы, накрашенные розовой помадой. В ушах зашумело, сердце передвинулось к самому горлу и заколотилось в бешеном ритме. Надо было что-то делать, бежать куда-то… Или хотя бы спросить у Валечки, куда бежать и что делать. Что, что она говорит?..

— …Документов у него при себе не было, я опознала… Полиция быстро приехала, «Скорая» тоже… А я, как назло, телефон с собой не взяла! Но я ваш домашний наизусть помню, я им продиктовала… Сейчас будут звонить, Жанна, слышишь? Надо приготовить Елену Максимовну, она же может сама трубку взять, аппарат на тумбочке около кровати стоит, я видела. Иди к ней, Жанна.

— А папа… Он где? Он… До сих пор там лежит, на дороге?

— Да нет, говорю же тебе, его сразу увезли! Полиция и «Скорая» быстро приехали. Вам из морга будут звонить. Я ваш телефон домашний оставила. Ты слышишь меня, Жанна? Тебе плохо, что ли? О господи… Где у вас нашатырь? Погоди, я из дома свой принесу.

— Не надо… Я все слышу, Валечка. Я все поняла. Только принять пока не могу. Как же так-то, а? Папа же в магазин пошел… За сахаром… — ответила Жанна.

— Да, дядя Коля с пакетом был. Там пачка сахара, да, я заглянула. И бутылка водки была, она разбилась… Пахло кровью и водкой… Может, и хорошо, что ты этого не увидела, Жанночка. Он очень сильно ударился, головой о бордюр… Мгновенная смерть. Жалко дядю Колю, столько лет бок о бок… Уже как родной человек. Иди к маме, ее подготовить надо.

Вместе они вошли в комнату Елены Максимовны, встали у кровати. Жанну трясло, как в лихорадке, Валечке пришлось крепко ухватить ее за плечи.