Семья напрокат, или Младенец по завещанию

Мирослав не хотел упускать шанс, предложенный ему судьбой. Соколовский мало во что верил, но вот в судьбу он верил чересчур сильно. Он был фаталистом до мозга костей. Будет так, как должно быть, но это не значит, что не нужно стараться и карабкаться вверх — нет, наоборот. Нужно прикладывать в тысячу раз больше усилий для достижения поставленных целей. Иначе никак.

И вот сейчас они поднимались с Лаской в лифте, и уже совсем скоро должен был прозвучать звуковой сигнал, оповещающий об остановке на его этаже. В его квартире. А он, как несмышленый ребенок, до последнего не знал, что делать, с чего начать, да и вообще…

Огнева все решила сама: скинула кеды, куртку, стащила пальто с его плеч и толкнула мужчину в сторону лестницы.

Окей, он уловил посыл: меньше мыслей, больше дела. Мужчина скинул туфли и подхватил Ласку на руки. Слава обняла его и начала покрывать шею мужчины поцелуями.

— Не торопись, Ласка, — шепнул он и усадил девушку на кровать в своей спальне, сам же подошел к панорамной стене и задернул шторы. Как хорошо, что они были плотными и темными. Конечно, комната не погрузилась во тьму, но обстановка стала более романтичной, что ли… Хотя какая романтика? Стоило Соколовскому только представить, что вот-вот случится, так у него внезапно становилось пусто в голове. Хотя никогда прежде он не замечал за собой путаности мыслей в экстренных ситуациях. Сейчас же ситуация была не экстренная, но…

Как же много было этих самых но, а Ласка тем временем сняла с себя обтягивающие черные брюки и осталась лишь в сером спортивном топе и трусиках к нему в пару.

— Провокационный наряд для похода в ресторан, — улыбнулся Мир, только сейчас поняв, что все это время Ласка щеголяла практически в нижнем белье не только при нем, но и при всех.

Огнева поражала своей противоречивостью. Нежная, ласковая, спокойная — она горела как огонь, под стать своей фамилии, и бросала вызов условностям.

Она не сказала отцу, что стала жертвой насилия, и получила психологическую травму, да и не видела она себя таковой. Она предпочла придумать сказочку про ориентацию, поставив родных в тупик, и все, лишь бы те оставили ее в покое. А сейчас она сама хотела.

Хотела его. Мира. Хотела отдаться ему, и у него от этого башню сносило.

У нее было столько времени, чтобы выбрать кого-то. Довериться, попробовать… Но она доверилась ему. Ладно, пускай она его не выбирала, так сложились обстоятельства, и Мир только их укрепил, потому что отпускать девушку не собирался, но все же она ему доверилась. Это отчетливо читалось в ее воинственном серебряном взгляде.

Но самое смешное и в то же время печальное было в этой ситуации то, что Мирослав боялся больше Ласки. Он так не боялся ни на первом своем заседании, ни перед первой встречей с отцом.

И осознание своего страха напугало Соколовского еще сильнее. Он давно понял, что Ласка значила для него намного больше, чем обычная девушка, даже больше, чем будущая супруга, способная принести ему выгоду. Слава значила намного больше… понять бы еще, был ли предел у этой значимости.

Мир, стоя рядом с этой безумно красивой девушкой, смотрел в серебряные глаза и понимал, что здесь и сейчас ему вообще ничего не нужно, кроме нее самой.

Конечно же, это временное помутнение. Скорее всего, из-за долгого воздержания и переизбытка гормонов, и в скором времени все изменится, но сейчас мужчина сделал два больших размашистых шага, преодолевая расстояние между ними, и, взяв в ладони лицо Ласки, приник к ее губам. Он не торопился, втягивал в себя ее нижнюю, затем верхнюю, с таким аккуратным красивым бантиком, губу и наслаждался. Он растягивал удовольствие, все еще опасаясь оплошать и всего этого лишиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В своих совместных семейных ночевках, как он их окрестил про себя, они заходили далеко. Слава позволяла ласкать себя бесконечно долго. Столько, насколько у него хватало выдержки, а потом он бежал в душ и помогал себе сам, не особо-то и стараясь, потому что каждый раз ходил по грани. Мирослав приучил Ласку к своим губам, пальцам и рукам, но самая главная незадача была в том, что он не приучил ее к своему члену. Ведь тогда, на кухне, Огнева запаниковала после того, как Мир спустил с себя брюки и вытащил наружу свое достоинство. Больше таких ошибок мужчина не повторял, и все у них было гладко. Но вот она и незадача. Как сейчас? Трудно заниматься сексом, не доставая члена из трусов.

Но Слава его опять удивила: она всего лишь накрыла ладонью выпирающий бугор в его брюках, а у него глаза кровью налились и в висках застучало.

Наверное, это было какое-нибудь глазное давление или еще…

Че-е-е-ерт.

Ласка крепче сжала свои пальчики, беря в свой плен не только его мужское достоинство, но и разум, и Мир застонал в податливо распахнутый рот…

Ласка

Сжала пальцы, удивляясь самой себе. И откуда во мне столько смелости? Кожа покрылась пупырышками, а все волоски встали дыбом, я поежилась от холода. Мир был рядом, но не грел, он держал в ладонях мое лицо, а мне хотелось, чтобы всю меня.