Семья напрокат, или Младенец по завещанию

Затем он целовал мою грудь, живот и опять опустился к моим бедрам, все же заставив кончить от его пальцев. Он тянул. Он отчего-то тянул, но я и додумать эту мысль не успела. Спазмы внутри меня еще не стихли, как я ощутила тяжесть его тела и твердую головку, плавно, но настойчиво проникающую в меня. В первые секунды я не могла ничего понять, потом пришла боль. Я сжалась, всхлипнула и укусила Мира за губу. Он же стал целовать меня еще более дико и необузданно, прикусывал в ответ и, крепко держа за бедра, проникал до самого основания.

Он что-то шептал между поцелуями, но я не слушала его, не воспринимая слова, и даже если бы и захотела, то ничего бы не уловила. Я пыталась понять саму себя, прислушиваясь к своим ощущениям.

Пока все было противоречиво. Возбуждение схлынуло, внутри начало все саднить, но какой-то более острой боли не было, впрочем, так же как и прежнего удовольствия.

Соколовский же наполнил меня, казалось бы, полностью. Он замер и принялся короткими и быстрыми поцелуями покрывать мое лицо и шею.

— Ласка, девочка моя, хорошая моя. Я… я… Как ты? — Еще пара хаотичных поцелуев, и Соколовский чуть приподнялся, заглядывая мне в глаза. — Как ты, Слава? — Его глаза напоминали огненную бездну, кратер вулкана, заполненный лавой, в них было столько отчаянного желания и, казалось бы, боли — и все это под поволокой тумана. На лбу мужчины проступил пот, а пара капель уже стекала по его вискам. Мне захотелось слизнуть эти капли, попробовать на вкус, насколько они соленые.

— Все хорошо, — уверенно ответила, но Мирослав лишь прищурился, впиваясь пальцами в мои бедра еще сильнее.

Неужели он боялся, что я убегу? Сейчас? Я все же потянулась к его виску и, перед тем как попробовать на вкус его пот, шепнула:

— Отомри и двигайся уже, Соколов.

Он даже поправлять меня не стал, рыкнул и задвигался сильными и уверенными толчками, растягивая меня и наполняя, вызывая необъяснимое тягучее чувство вперемешку с обжигающим жжением.

— Слава… Слава… это слишком. — Мирослав уткнулся лбом в подушку чуть выше моего плеча, я обняла его, притягивая ближе к себе. Мое тело наконец-то расслабилось, а жжение почти прекратилось, и мне даже стало приятно.

Да… да… Мне стали нравиться его резкие выпады, а внизу живота образовалось привычное томление, но затем Соколовский сделал два мощных толчка, прикусив кожу на моем плече, и, кажется, кончил.

— Ла-а-аска…

Он часто дышал, но опять принялся целовать мою шею и скулы, а я… Я… Боже, я хотела еще. Потому что была так близко, так по-сумасшедшему близко, просто до обидного близко.

Я провела ладонью по его волосам, пытаясь успокоить скорее саму себя, нежели его. Мужчина приподнял голову и посмотрел на меня. Всегда и во всем уверенный, Мирослав сейчас был слишком уязвим. Это читалось в его отчаянном взгляде, в страхе, скользящем на дне черных глаз, в сжатых в тонкую полоску губах и в пальцах, которые по-прежнему сжимали мои бедра чересчур сильно и крепко.

Но ему было можно. Ему было можно все.

— Ты… я… Черт! Ласка, прости… Просто… — Он зажмурился и выругался: — Я оплошал, черт.

— Мир, успокойся, — нервно усмехнулась я, впервые осознавая, что идти на такой важный шаг днем было не лучшей идеей, именно сейчас мне не хватало темноты. Сейчас мне хотелось спрятаться от неловкости ситуации. Вот он, как я думала, мой самый отчаянный страх, в котором не было ничего страшного.



Всего лишь секс. Я так увлеклась самобичеванием, что не заметила перемены в мужчине.

— На второй заход ты не согласишься? А? Снежная королева?

Неожиданная реплика. Я перевела взгляд на Мирослава — он выглядел иначе. В один момент мужчина стал язвительным и наглым, таким же, как когда-то в нашу первую встречу, он опять был уверенным в себе. Ни следа от прежней уязвимости, только вызов, сумасшедший вызов, на который я была просто не в состоянии не ответить.

Глава 28

Мирослав

Он вошёл в неё, и весь мир вокруг взорвался. Соколовский потерялся здесь и сейчас, попадая в какую-то ирреальную вселенную.

Такая узкая и тесная, стонущая в его рот. Он больше всего боялся оплошать и все испортить, и именно это он и сделал. Как чертов малолетка до последнего пекся о самочувствии Славы, психическом и физическом, и только стоило ей провести своим розовым язычком по его лицу — все. У него помутнело.

Перед глазами пелена от неудовлетворенной страсти. Мирослав не думал ни о чем, лишь вбивался в узкое податливое тело, сходя с ума от собственных ощущений. Они были настолько за гранью, за каким-то ему неведомым пределом, что он кончил практически сразу. Поясницу прострелило обжигающей, скручивающейся в позвонках огненной спиралью. Мир прикусил кожу девушки, крепко держа ее за бедра, и кончил в неё. Да!

Он был готов завыть от восторга, что пометил ее, как первобытный самец, метивший территорию. Соколовский застолбил самку и был до безобразия этим доволен. Наверное, целых пару секунд, пока к нему не пришло осознание произошедшего.

Он облажался. Конкретно так.