Семья напрокат

Я подхожу к кровати, и кладу на тумбочку свисток, принадлежавший Никитке. Когда-то я купила его, думала, что мальчику будет интересно свистеть, раз он всё тянет в рот, но пока мой сын так и не заинтересовался данным предметом. Мал ещё, наверное.

– Если вам что-то понадобится, вы свистите в свисток, хорошо? Я сплю чутко, и спальни у нас с вами рядом, мигом прибегу.

– Хорошо.

Агриппина Яковлевна расплывается в счастливой благодарной улыбке, и хватает меня за руку.

– Спасибо тебе, детка. Ты мне хоть и не родная, а заботишься лучше родных внуков, которых я вырастила и воспитала. Дай Бог тебе счастья.

Замолкаю, и, пятясь, выхожу за дверь, сглатывая комок, стоящий в горле. Нет, я не смогу сделать больно этой женщине. И не смогу ей сейчас раскрыть обман Полонского – это будет для неё слишком сильным ударом.

Пусть едет спокойно на свою операцию, а там я что-нибудь придумаю, как-нибудь всё образуется.

На кухне я хватаю баночку с мясным пюре, и усаживаю Никитку в стульчик – покормлю мальчика, искупаю и буду устраиваться спать. Видимо, спортсмен после своей тренировки придёт поздно. Ну и ладно. Я ж ему не жена, пусть хоть до утра тренируется. Из принципа не стану ему названивать!

…………………………………

– Маргарита, ты спишь?

Свистящий шёпот раздаётся в темноте, и я, дёрнувшись во сне, открываю глаза. Надо мной, слегка покачиваясь, стоит Максим Дмитриевич, и криво улыбается.

Это что, сон? Я больно щипаю себя за левое плечо, и тут же ойкаю, понимая, что это не кошмар – передо мной стоит действительно Полонский, и пьяно икает. Его зелёные глаза лихорадочно горят в свете белоснежной луны, а лицо стало мертвенно-бледным, как в фильмах про зомби.

– Боже, ты пьян?

– Чуть-чуть.

Я отрываю голову от подушки и смотрю на мужчину, ничего не понимая. Как он умудрился напиться? Ведь уехал на тренировку! Неужели спортсмену можно пить алкоголь перед игрой?

– У тебя же завтра игра!

– Я помню.

– Во сколько?

– Начало – в пять вечера, но мне нужно приехать заблаговременно, в час дня. У нас будет ещё одна тренировка.

– Ага, такая же, как и сегодня? Или ты участвуешь в соревнованиях по литрболлу? Ты зачем так напился?

Я вскакиваю с кровати, и хватаю мужчину за плечи, потряхивая как грушу, но у меня это плохо выходит – Полонский намного выше меня, шире в плечах, и, несомненно, сильнее. Заглядываю ему в глаза, пытаясь разглядеть в них хоть что-то, Максим Дмитриевич хмурится, и тут же, отталкивает меня, бросая на кровать, как пушинку.

– Я чуть-чуть выпил! Отстань!

Упираю руки в бока и буравлю мужчину злым взглядом. Меня всю трясёт от напряжения. Для чего этот мужлан разбудил меня посреди ночи? Чтобы я посмотрела, какой нарядный он явился?

– Я вижу! Вон, как шатаешься! Только зачем? Неужели обиделся на меня?

– Не веди себя так, как будто ты – моя жена! Ты мне никто, забыла?

Замолкаю, закусывая губу. В этом он, конечно, прав. Но слышать подобное заявление – довольно обидно. Хоккеист пьяно икает и трясёт головой:

– На тебя? С чего бы то мне на тебя обижаться? Ты мне всё предельно ясно сказала, без утайки, молодец. Я – твой босс, плачу тебе деньги. Я плачу – ты танцуешь, всё правильно. Не на что мне обижаться!

Но в голосе мужчины звучит такая неприкрытая злость и агрессия, что я понимаю, что это не так. Ну да ладно, он проспится, а потом мы поговорим. Смотрю на часы – начало третьего. В принципе, до тренировки перед игрой у Полонского ещё есть время выспаться и привести себя в сознание. Главное сейчас – уложить его спать.

– Ложись спать.

– Не хочу! Ты ж не хочешь со мной спать, ну и не надо! Другую найду! Что, думаешь, одна такая красавица? Да я только свистну, мигом толпа баб набежит. Сами разденутся и сами раком встанут. Поняла?

Закусываю губу. Зелёные глаза мужчины сверкают недобрым огоньком, рот приоткрыт, и из него вырывается яростное дыхание. Но он молчаливо ждёт от меня ответа.

– Поняла.

Пожимаю плечами. Тоже мне, Ален Делон выискался! Значит, всё же обиделся. И что он там говорил насчёт постели? Он думал, что я с радостью прыгну ему в койку? Ага, как же! Да он столько раз мне намекал, что я, мягко говоря, не в его вкусе, что я это уже усвоила. А быть его игрушкой на пару ночей, пока мы играем влюблённых, я не желаю.

Как он там сказал? Что бабы саму разденутся и раком встанут? Ну-ну, посмотрим. Что-то никто не спешит к нему в койку. Лизавета усвистела вместе с грудным сынишкой на руках, официантка в кафе даже номер телефона давать отказалась. Так что никаких баб рядом с мужчиной я не замечаю.

Но, пусть надеется, конечно. Надежда же умирает последней!

– Ложись спать. Помочь тебе раздеться?

– Не маленький, сам справлюсь!

Выдыхаю. Ладно, пусть раздевается сам и ложится, не буду его больше трогать.

Хоккеист небрежно скидывает с себя белоснежный пуловер и футболку, и мгновенно предстаёт передо мной с голым торсом. Я, как зачарованная, не мигая смотрю на этот мимолётный сеанс стриптиза. Мужчина ловит на себе мой заинтересованный взгляд, довольно хмыкает, и опускает молнию на брюках вниз.

– Ну что, хочешь продолжить?