Семья поневоле (СИ)

- Честной, Уизли? Вы понабрали в команду девчонок, а стоит нам их толкнуть, и вы сразу кричите о грубой игре. – На лице Блейза появилась нехорошая ухмылка. – Что мне теперь, нежничать с ними? Может, еще и кваффл в белы рученьки отдавать?

Уши Уизли стремительно начали краснеть. Казалось, он еле сдерживается, чтобы не кинуться на Забини.

- Наши девчонки надерут завтра твою наглую задницу, Забини, так что…

- Да ваши девчонки в очередь выстраиваются, чтобы я, как ты там сказал, Уизли…. Надрал им задницы? Правда, Грейнджер? – Блейз похотливо уставился на гриффиндорскую всезнайку, показав довольно неприличный жест языком. Та мгновенно вспыхнула, но все же не отвела гневного взгляда. А вот для ее рыжего друга это стало последней каплей, и он бросился на Забини, выхватывая палочку.

- Десять очков с Гриффиндора, Уизли, - сказал я, наконец-то являя себя взорам толпы. – За нападение на другого студента.

Гриффиндорское трио возмущенно надулось, но не посмело возразить. Забини же даже не взглянул на меня, о чем-то шушукаясь с Драко.

10. Блейз

Чем ближе был день первой игры сезона, тем больше мы тренировались. Малфой был одержим идеей в последний год во что бы то ни стало победить Поттера. С тех пор, как Драко попал в команду, мало того, что Слизерин ни разу не выигрывал кубок, он даже ни разу не побеждал Гриффиндор в отдельном матче. На втором курсе чемпионат отменили из-за событий с Тайной Комнатой, на четвертом – из-за Турнира Трех волшебников, но на третьем, пятом и шестом курсах кубок неизменно доставался красно-золотым. У нас он был лишь на первом курсе, но все, кто тогда играл в команде, уже окончили школу. В нашем составе больше не осталось чемпионов. И в этом году мы хотели сделать все, чтобы непременно победить.

У меня не было времени думать о Снейпе – уроки и изматывающие тренировки съедали все свободные минуты. Но я был этому только рад – я настолько сильно уставал физически, что мгновенно вырубался, стоило мне лечь в постель, и меня не мучили назойливые мысли и непонятные сны. И днем не было ни секунды, чтобы страдать и жалеть себя. Так что, когда я пришел в пятницу на Зельеварение, бывшее последним уроком, я был спокоен, как эрумпент. Наоборот, главные гриффиндорские придурки здорово подняли мне настроение. Уизли даже попытался на меня напасть, чем несказанно бы меня повеселил, ибо он никогда не мог наколдовать что-то достойное, а уж мне всегда хорошо удавалось заклятие щита. Но Снейп не дал нам устроить дуэль в коридоре, появившись как нельзя вовремя.

Утром в субботу в нашей спальне было необычно тихо. Все, кроме Нотта, состояли в команде факультета по квиддичу, а потому мы нервничали, повторяли про себя разработанную тактику и просто думали каждый о своем. Малфой был бледнее обычного, губы плотно сжаты на манер МакГонагалл, а глаза горели решимостью. Сегодня или никогда. Я сам был как натянутая струна, и еле-еле заставил себя хоть что-то съесть за завтраком.

Трибуны были полны, большинство студентов пришли с флагами Гриффиндора – их поддерживали и два других факультета, но зато трибуна Слизерина была самой шумной. Поттер и Малфой чуть не сломали друг другу руки, пожимая их. Когда мадам Хуч дала свисток к началу матча, четырнадцать игроков и судья взмыли в небо.

Так я не играл еще никогда. Желание выиграть во что бы то ни стало, казалось, придавало мне дополнительное ускорение. Робинс пыталась отнять у меня кваффл, но я «случайно» так выставил локоть, что было слышно, как у девчонки затрещали ребра. Винс попал бладжером в Дина Томаса, и тот, кажется, сломал ему ключицу. Грег же со всего размаху, опять же случайно, влетел в девчонку Уизли, расквасив ей нос и лоб. В результате все Охотники Гриффиндора были так или иначе покалечены. Разумеется, Хуч назначала пенальти за нарушения, но Майлз Блетчли, в этом году стоящий у нас на кольцах, справлялся неплохо, взяв большую часть мячей. А вот Охотники Слизерина во главе со мной довольно долго прибывали в полном здравии – Пикс и Кут били бладжерами сильно, но все же играли честно. А их Охотники, две из которых девчонки, а третий не такой уж и силач, не могли нам ничего противопоставить, если мы сходились в корпус.