Семья в огне

Иногда она вешает трубку посреди разговора, бросает ее на стол и выключает свет. Но на следующий день Уинтон обязательно перезванивает. Обычно между девятью и десятью утра, а потом еще раз – после шести, когда она уже отправила все счета, сходила в магазин за тем малым, что ей сейчас необходимо (туалетная бумага, консервированный суп «Прогрессо», английские маффины) и выпила кофе в кофейне. Часто она слышит его звонок еще с порога. И расстраивается, когда он не звонит. Конечно, Уинтон – жулик, это дураку ясно. Он флиртует, не скупится на комплименты, говорит ласково, но настойчиво. Лидия понимает, что таким образом ее заманивают в ловушку, ею манипулируют. Она все это знает, но каждый раз снимает трубку. А иногда нарочно не снимает, как девчонка, которая просит маму не отвечать, зная, что звонит ее ненаглядный – пусть помучается. Но на следующий день она непременно ответит. Это понятно и Уинтону, потому что он всегда перезванивает.

– Лидия Мори, я по вам скучал. Вы, должно быть, ходили плясать в бар или разбивали сердце какому-нибудь бедолаге.

Через месяц рассказов о призовых деньгах, обходных путях и рисках Уинтон начинает слегка давить. Три миллиона долларов достанутся кому-то другому, если она не оплатит международный налог на приз. Первый налог – 750 долларов, сущие гроши по сравнению с суммой приза, но и эти деньги компания ей возместит. Они бы заплатили сразу, да так не положено. Сперва она должна заплатить, а комитет тут же вышлет деньги обратно. Без уплаты налогов (Уинтон говорит это строго, не нараспев) ничего у них не получится.

Лидия платит. Едет в Торрингтон, в магазин «Уолмарт», и кладет 750 долларов на карту, а карту отправляет по почте в Асторию, Квинс, где якобы живет уполномоченный представитель лотереи. «Уолмарт», Квинс, карта, возмещение – какая нелепость! Явное надувательство. Как он вообще мог подумать, что Лидия ему поверит? Однако же она пока не готова отказаться от ежевечерних звонков. И в конце концов, существует крошечная вероятность, что вся нелепая история Уинтона – правда. Лидия даже дала волю фантазии и представила, как после получения выигрыша отправит крупную сумму Уинтону – помочь немного его семье, помочь ему выучиться. Но нет, скоро она положит конец этому цирку. Только не прямо сейчас. Пусть эти 750 долларов станут своеобразным испытанием. Конечно, Уинтон его не пройдет, и цирк на этом закончится. Все вернется на круги своя. Лидия сознательно не продумывает все до конца, сознательно защищается от признания собственной глупости и расточительности. Она хочет посмотреть, что будет дальше, и не задает себе лишних вопросов.

Итак, она кладет карточку в конверт и высылает его Теодору Беннетту из Астории, Квинс, работнику лотереи. Уинтон сказал, что к карте не надо прилагать никаких писем, и указывать обратный адрес на конверте тоже нельзя. И хотя ей невыносима мысль о выброшенных на ветер 750 долларах, Лидия все же бросает конверт без обратного адреса в почтовый ящик возле ратуши.

Звонить Уинтон не прекращает, и Лидия с удовольствием возвращается к привычному ритму жизни. Утром трубку не берет, зато берет вечером – слушает его болтовню о последней подружке, которая разбила ему сердце подлой изменой, о сыне, которого ему нельзя видеть, о больной матери, о сестре, что сидит в тюрьме. В этих телефонных разговорах мир Уинтона обретает жизнь и краски. Он – взвинченный и ревнивый любовник, заботливый и прилежный сын. Ему двадцать восемь лет. По вечерам он ходит на курсы бухучета, чтобы уйти из лотереи – занятость тут неполная и платят мало. Он бы уже давно ушел, да вот хочет успеть переслать Лидии ее приз. Просто чтобы увидеть, как достойная американка – а не какой-нибудь европейский хлыщ – получает свои деньги.