Семья в огне

Голова идет кругом еще сильней, и Джун упирается обеими руками в кровать, чтобы удержать равновесие. Она сидит неподвижно, закрыв глаза и твердо поставив обе ноги на пол. Постепенно головокружение утихает. Наконец она усилием воли заставляет себя достать из сумки последний блокнот. Он совершенно пуст: никаких надписей и рисунков на страницах, никаких бумажек внутри. Блокнот новенький, без заломов на корешке. А на обложке коричневым маркером выведено: «Греция».

Джун кладет его поверх остальных и ложится. Руки и ноги кажутся свинцовыми, онемевшими. В голове пусто. Она проспала больше двенадцати часов – и вдруг снова устала. Очень медленно она подтягивает колени к груди и закрывает глаза.

Раздается громкий стук в дверь. Она понятия не имеет, сколько времени прошло. Во сне она скинула с кровати блокноты, и львиная доля мятых и сложенных бумажек разлетелась по ковролину. «Эй! Есть кто живой?! Вы должны были сдать номер два часа назад!» Джун часто моргает, спохватываясь. «Ладно! Я поняла!» – отвечает она, не зная кому и зачем. Один из блокнотов раскрыт на рисунке, который она не видела: синей ручкой Лолли быстро набросала одноэтажный мотель на пляже, с вывеской «Лунный камень». На переднем плане офис и ряды машин, на заднем – сильно утрированная волна, разбивающаяся о берег. Пена и капли морской воды летят до самого верха страницы. Джун поднимает блокнот с пола, кладет себе на колени и переворачивает страницу. Той же синей ручкой Лолли написала письмо, датированное 7 июня 2012 года. Первое слово – «Мама».

Лидия

Ей жарко, тело под курткой начинает преть: прямо на ходу, не сбавляя шага, она стягивает с себя флисовую куртку и накидывает на левую руку. Идет она быстро, щеку приятно холодит осенний воздух. Сделав глубокий вдох, она стирает со лба пот и проверяет, не выпали ли из кармана деньги – семьсот долларов и сдача с пятидесяти, которыми она расплатилась за кофе. Невероятные деньги. И невероятно, что она могла поехать в Торрингтон, получить там карту, о которой просил Уинтон, и отправить такие деньжищи неизвестно кому. Слава богу они вернулись! На страховую выплату и деньги с продажи бизнеса можно жить долго, но только если экономить – а уж экономить Лидия привыкла. Она стискивает в руке пачку наличных и с долей облегчения думает: ведь Уинтон обещал, что налог возместят, вот его и возместили. Она даже позволяет себе на минутку поверить в цирк с лотереей. Ее повергает в трепет не столько сам факт выигрыша, сколько вероятность того, что Уинтон ей не лгал, что он действительно друг, за которого себя выдает. Но слишком уж много откровенного вранья в его россказнях. Быть может, возмещенные деньги – лишь способ окончательно втереться к ней в доверие? Выманить из нее сумму покрупнее? Уинтон упоминал что-то о плате за свои услуги, но велел пока об этом не беспокоиться – мол, это сущие гроши по сравнению с суммой приза. Лидия прокручивает в уме нестыковки из его рассказов. Когда она однажды спросила, как же зовут его бывшую (имя то и дело менялось от разговора к разговору), он сказал: «Ой, мисс Лидия, я и так с вами разоткровенничался! Я нарочно приукрашиваю некоторые факты, чтобы сохранять дистанцию и защитить вас на тот случай, если боссы узнают о нашей дружбе». Это случилось всего несколько вечеров назад, когда деньги еще не пришли, и она начала беспокоиться. «Мы должны стоять друг за друга горой, если хотим когда-нибудь выйти из этого лабиринта. Вы получите свои деньги, а я наконец брошу надоевшую работу. Мы ведь можем друг за друга постоять?» – спросил он, а Лидия, чуть помедлив, ответила: «Можем».

Вдруг он действительно хочет помочь ей с получением выигрыша, думает Лидия, ускоряя шаг. Может, он и не мошенник вовсе. В людях она не разбирается, это факт – взять хоть Эрла и Рекса. Да и в Джун она поначалу ошибалась: думала, от этой холеной блондинки с идеальным маникюром добра не жди. Просто не могла понять, что такой богачке может быть от нее нужно. А уж от ее сына – даже думать противно! Лидия помнит, как гнала ее, как судила, не успев толком узнать. Может, она и с Уинтоном погорячилась? Может, он действительно на ее стороне? В конце концов, не зря же он целых три месяца ей названивает. В его болтовне многое не сходится, но он продолжает звонить утром и вечером и никуда не исчезает, чего не скажешь о Джун, – думает Лидия, проходя мимо цветочной лавки Эдит Тобин.