Семья Зитаров, том 2

Рассудительный человек — и умные речи: если не можешь всего сделать, лучше не делать ничего. Оба они были пожилыми людьми и долгое время жили в Риге. Трудности, встреченные на Болотном острове, открыли им глаза — чего нельзя поднять, то нельзя снести. Они тоже приехали сюда с большими чаяниями и желанием трудиться: поработаем немного, и у нас будет уголок на старости лет и прочный фундамент в жизни. Так они мечтали несколько месяцев. Потом Данден начал задумываться. А его жена спрашивала его:

— Кто знает, стоит ли?

Ни одна работа не стала у них спориться. Пни оказались очень цепкими, земля переплетена корневищами, родниковая вода отзывала болотом. По вечерам от комаров нет спасения, а что здесь будет зимой, когда, кроме снега и темных елей, ничего не увидишь?

Сено они с горем пополам наскребли, изредка поливали огород, но о посеве ржи Данден не заикался. Они с сожалением смотрели на Зитаров, как те надрывались, как спешили. Ничего не поделаешь — у них другого выхода нет, приходится. Но мы больше не можем…

Большую канаву Карл выкопал один. И удивительно — дорога больше не утопала в грязи. Все говорили, что это давно следовало сделать. Единственное, что получил он за эту двухнедельную работу, — волость освободила Карла на этот год от гужевой и дорожной повинности.

Потом они стали собирать грибы и цветы и продавали их скупщикам с побережья, которые пересылали товар в Ригу. Таким путем они заработали немного денег и восполнили брешь, образовавшуюся после ухода Карла из Пурвмалов. На зиму они насолили большой чан грибов. А когда начался массовый лов салаки, Карл поехал на побережье и купил несколько пур рыбы. Корчмарь Мартын подарил им порожнюю бочку из-под сельди, и они в ней засолили салаку. А затем пришлось спешно строить хлев для коровы и лошади. Карл вырыл в склоне холма землянку: три стены были готовы, четвертую сложили из торфа и дерна, а крышу застлали и засыпали землей. Жилой сарайчик обили изнутри досками и пространство между ними засыпали опилками.

Никто из Зитаров их не навестил. Они знали, что Янка на военной службе, а Эльза вышла замуж. Жителям Болотного острова нечем было угощать гостей — пусть лучше они не приходят.

Сармите понемногу шила маленькие забавные платьица, и лицо ее покрылось коричневыми пятнами.

— Ты меня еще узнаешь? — спрашивала она Карла.

— Нынче зимой здесь не будет скучно, — отвечал он. — У нас появится музыка.

— Этот музыкант не даст тебе ночью спать, — ответила Сармите.

— Поэтому ему надо приготовить колыбельку. Придется как-нибудь съездить к Эрнесту.

— Зачем? Эрнест ведь не столяр.

— Может быть, обойдемся без столяра. Видишь ли, Сармит, у нас дома в свое время была старая колыбелька. Ее еще, вероятно, мой дед смастерил. В ней качались два поколения Зитаров. Когда-то в ней лежал мой отец, его братья и сестры. Потом колыбель снесли на чердак. А когда стали рождаться молодые Зитары, старую колыбель опять принесли вниз, заново покрасили, и она долгое время служила моей матери. Иногда мы, играя, укладывали туда кота и до тех пор укачивали его, пока у него не начинала кружиться голова. Когда все выросли, ее опять унесли на чердак и завалили всяким хламом. Мне кажется, эта колыбель должна еще быть там. Когда ее покачивали, она немножко скрипела, но так приятно, что детям сразу хотелось спать. Теперь таких уже не делают.

На следующий день Карл запряг лошадь и поехал в Зитары. Эрнест и все остальные теперь кое-что узнали о Болотном острове. Колыбель действительно еще не была изрублена на дрова. Крепкая и выносливая, она не поддалась действию времени. Долгие годы пролежала она в пыли, всеми забытая и как бы ожидая, что ее опять пригласят на прежнюю, привычную работу. Она еще способна была вынянчить и третье, и четвертое поколения Зитаров. Когда ее выносили, она заскрипела. Если бы у нее спросили, что она хочет этим сказать, она, вероятно, ответила бы: «Удивляюсь, почему вы отдаете меня из этого дома. Тут я так долго служила. Разве я здесь никогда больше не понадоблюсь?» И старый дом грустно ответил бы: «Да. Так оно и есть. Так оно и есть…»

Но больше, чем старая колыбель, скрипел глава семьи — Эрнест, старший в роде:

— Трудные времена… Налоги… Неурожайный год…

— Разве я у тебя чего-нибудь прошу? — спросил второй Зитар, который увозил семейный символ жизни на Болотный остров.

И Эрнест перестал плакаться. Картофель был весь выкопан и клеть закрыта на замок. Когда Карл уезжал, собака с лаем проводила его до дороги. Она больше не узнавала его, потому что от этого человека не пахло рыбой и морем, от него шел запах болота…

Около Мартынова дня у Сармите родился сын. Родители назвали его Андреем в честь деда. Пока Сармите лежала, Пурвмалиене несколько раз приходила ее навестить и поухаживать за ребенком. Теперь в Пурвмалах был новый работник, там обходились и без нее. Начиная с того жаркого дня хозяйка носила кофточки без рукавов. Так она пришла и на остров. Если б ты не был таким рассеянным, Карл Зитар…

3