Семья Зитаров. Том 2

Беженцы отправились в город большой толпой: одни налегке, другие — нагрузившись разным старьем для продажи. Сыновья Зитара по возможности принарядились, хотя ничего хорошего из одежды у них не осталось. У Янки дела в этом отношении обстояли хуже всех: он вырос из своей старой одежды, а отцовская была еще велика. Пришлось надеть серую солдатскую гимнастерку, старую фуражку и поношенное галифе. Еще хуже было с обувью — старые сапоги разлезлись, а других не было. Отцовские сапоги прибрал к рукам Эрнест. И получилось так, что Янка отправился в свой большой поход босиком, загорелый, как цыган, лохматый, с копной волос, полгода не видавших ножниц; на них даже фуражка не держалась, настолько они были густы и пышны. Босяк! Парень стал уже почти взрослым мужчиной, без вершка шесть футов ростом, с закаленными в работе тяжелыми и жесткими руками, похожими на лапы зверя, стройный и с такой легкой походкой, что яйцо с головы не уронит, — вот и все его богатство. Только ноги босы, как у бродяги. Но, счастливый, он сейчас не думал об этом, осознав все гораздо позднее. И хорошо, что так случилось, иначе он никогда не решился бы пойти в город, остался бы в лесу резать камыш и сидеть у костра с Айей, девушкой из землянки, для которой безразлично, босы или обуты его ноги. Ведь они оба выросли на лесной вырубке в таежной глуши, где о подобных деликатных вещах и понятия не имеют.

3

Жизнь человека состоит из многих тысяч дней, и каждый из них имеет свой смысл и ценность. Но, когда человек оглядывается назад, он видит, что многое исчезло, забыто, целые годы покрылись мраком забвения и не осталось о них даже воспоминаний. Но среди этой пустыни забвения отрадными оазисами зеленеют редкие, незабываемые дни, запомнившиеся на всю жизнь моменты. Пусть пройдет год, десять или тридцать лет, а эти оазисы воспоминаний так же будут зеленеть, переливаться, и каждая мелочь оживет перед мысленным взором созерцающего их. Это решающие моменты, начальные и конечные этапы жизненного пути человека, проблески счастья и часы самого безутешного горя. Никто не может сказать, почему именно эти, а не сотни и тысячи других, не менее значительных моментов становятся столь незабываемыми вехами в памяти. В процессе совершающихся событий человек не думает о том, какую роль они будут играть в его жизни, он даже забывает о них на некоторое время, пока они, подобно комете, не вернутся из просторов вселенной, не вспыхнут перед ним, пробудив забытые чувства, чтобы вновь исчезнуть, а затем еще и еще раз вынырнуть из тьмы прошлого, когда круговорот судьбы заставит их возвратиться к настоящему.

Янка Зитар уже тогда знал, что для него значит сегодняшний день. Возможно, виной тому было его пылкое воображение.

Янка походил теперь на выпущенный из пращи камень, который неудержимо летит, устремляясь к одной точке, не заботясь о том, куда придется упасть, если иссякнет сила инерции.

До города шли все вместе. Там толпа рассеялась. Большинство направилось на базар, другие свернули к эвакуационному отделу — он помещался в центре города во втором этаже деревянного дома. Заведующий отделом — средних лет человек в красной рубахе и широких штанах — сидел за столом, перелистывая бумаги. Перепиской занимались добровольные помощники из беженцев. Канцелярия «эвака», как обычно, была полна посетителей. У вновь прибывших проверяли документы, после чего их регистрировали.

Пока Карл разговаривал с заведующим и его помощниками, стараясь выяснить перспективы отъезда, Янка заметил в толпе молодцеватого спекулянта Йоэлиса и сейчас же подошел к нему. Он поинтересовался: разве Йоэлис больше не разъезжает по горам? Когда он там был в последний раз? Как поживают на хуторе Ниедры? Что, они уже продали его? Тоже приехали в Бийск? Гм, надо как-нибудь зайти навестить их. Только где они живут?.. Йоэлис знал адрес Ниедров, и Янка, притворившись, насколько возможно, равнодушным, поспешил его записать. Потом он круто изменил тему разговора и начал рассказывать о своих соседях и о лагере у станции. Как только к Йоэлису подошел новый собеседник, Янка выскользнул из канцелярии.

Ниедры находились в Бийске и тоже ожидали поезда! Вместе поедут на родину! Несколько недель вблизи Лауры! Янка, веришь ли ты такому счастью — ты, баловень судьбы!

Правду говоря, теперь у него времени было достаточно, но Янка спешил, зная, что только не раздумывая, сгоряча сможет он явиться к Ниедрам. Головой в омут, а потом справляйся как умеешь. Только так это можно сделать.